Вообще в теории семейных отношений Светик была весьма подкована. Как она считала, могла любой совет дать не хуже профессионального психолога. Хотя настоящей полнокровной семьи у нее никогда не было – детство прошло в захудалом детдоме, замуж тоже никогда не выходила. Судя по разговорам, присутствовал в ее жизни некий Алексей Алексеич, подполковник в отставке, но Таня его никогда не видела. Видимо, Светиков Алексей Алексеич состоял в другом законном браке, крепко и навсегда. Был ли он отцом Левушки, тоже оставалось тайной за семью печатями. Светик разговоров об этом не любила.
– Ну, чего замолчала, Танюх? Считаешь, сколько я твоих булок съела?
Светик сама же первая и отреагировала на свою неказистую шутку, хохотнула коротко и потянулась за следующей булкой. К мучному и сладкому она была неравнодушна, как, впрочем, к любой сытной и вкусной еде. Видимо, детдомовский страх перед голодом въелся в нее пожизненно и теперь мстил лишними возрастными килограммами.
– Я не молчу, Светик. Я над твоими словами думаю. Наверное, я действительно зря насчет Машки переживаю.
– Конечно, зря! Она ж не на панель из дома сбежала, а к хорошему парню жить ушла! У нынешних девок, которые сильно продвинутые и замуж особо не стремятся, наличие бойфренда-сожителя, наоборот, на крутизну тянет, вроде как социальный статус повышает. Так что все в норме, Танюха. Не дрейфь. Будем считать, что твоя Машка как раз из тех, из продвинутых. Вот с Данькой – это да, это ты промахнулась малость. Не надо было его от себя отпускать.
– Так все равно же от меня ничего не зависело…
– То есть как – не зависело? Ты мать ему или кто?
– Да мать, мать… Но не могла же я собственному ребенку на горло наступить! У него талант, ему развиваться надо. Он там в школу специальную ходит… И вообще не береди мне душу, пожалуйста! Чего теперь об этом говорить? Все равно он уже обратно не поедет. Да и бабка с дедом не отдадут…
– Ну, тогда я не знаю, что тебе еще посоветовать. Тогда еще себе роди. Ты баба молодая, вовсю рожать можешь. Точно, роди, Танюха!
– Ага… Как у тебя все просто, Светик! Возьми да роди!
– Ой, а чего в этом сложного, не понимаю? Вроде ты на своего Серегу в этом отношении не жаловалась. Или есть проблемы?
– Ну, это смотря какие…
– Хм… По-моему, тут может быть только одна проблема – относительно качества исполнения супружеского долга. А другой нету. Или я не понимаю чего?
– Выходит, не понимаешь.
– Ага. Значит, я дура, а ты умная.
– Нет, Светик, я не умная. Совсем не умная. Но зато я совершенно определенно могу сказать, что дети рождаются вовсе не от старательно исполненного супружеского долга.
– А от чего тогда? От святого духа?
– Нет. Я бы сказала – не совсем так. Я вот где-то читала, что душа младенца приходит к будущим родителям еще во время поцелуя… Что она стоит в сторонке, и смотрит на них, и решает, поверить этому поцелую или нет, и какое от него тепло идет, искреннее, горячее или так себе, просто похотливое…
– А это ты к чему сейчас? Что, Серега тебя целовать перестал?
Таня вздохнула, опустила голову, побултыхала в чашке остатки кофе. Сладкого и со сливками. Отчего-то подумалось – так она и не научилась пить горький и черный. А между прочим, сейчас бы самое то было. Горький и черный полностью бы соответствовал ее душевному настрою. Потому что там, на душе, тоже черно и горько. И даже отвечать на простой Светиков вопрос не хотелось. Что она ей ответит? Ну, целует ее Сережа, конечно же. В обязательном порядке. А только…
