Синдром разбитого сердца - страница 19

С бабушкой у Влада сложились замечательные отношения, он быстро стал полноценным членом их семьи. Вера продолжала учёбу, а гражданский муж зарабатывал деньги, он вёл параллельно несколько проектов – «покупал, продавал». Вера была обеспечена, в институт и всюду ездила на такси, одевалась по последней моде. Через год Влад купил машину, и она стала их вторым домом. Бабушка радовалась их совместному проживанию, когда они уезжали в отпуск – скучала, стала редко покидать дом, у неё появилась забота: Вера училась, а она была на хозяйстве, готовила молодым. Все заметили, что бабушка ожила, повеселела, её зелёные глаза засветились. Они часами разговаривали с Владом на кухне обо всём. Пока Вера учила уроки, бабушка рассказывала ему о жильцах дома, о дедушке, о своей жизни в былые времена. Влад сожалел, что не успел познакомиться с дедом, и ему нравилось жить в министерском доме. Он с гордостью рассказывал друзьям-приятелям, где живёт. Все удивлялись и напрашивались в гости.

– От былого дома мало что осталось, старые жильцы были при должностях в своё время, считались в фаворе – сейчас стали никем, просто стариками, – говорила бабушка. – Раньше у нашего дома стояли «волги», «чайки», водители часами ждали своего важного пассажира. Жители привыкли жить на широкую ногу. На нашей площадке жил министр с семьёй, у них был единственный сын Анатолий. Они тряслись над ним всю жизнь, даже в тридцать лет звали его Толик. «Наш Толик получил пятёрку, наш Толик приболел, наш Толик окончил институт…» Отец министр после отставки и выхода на пенсию долго не прожил, приболел и умер. Они остались вдвоём, мать и взрослый сын, запасы денег быстро кончились, домработницу оплачивать стало нечем, мать сама никогда не работала, да и мало что умела делать, но она старалась. Толик был способным, хорошо учился, окончил институт, устроился на работу, но на работе надо работать, а он не привык, тем более коллеги к нему не относились так, как Толик привык, всегда был сын министра: в школе, институте. Учился в спецшколе для детей дипломатов и членов правительства, окончил лучший институт. Зарплата была небольшая, не являлась стимулом, чтобы ходить на работу, ему было очень тяжело. Парень он был добрый, но ленивый. С первой работы сам уволился, начал выпивать, а мать его всегда оправдывала. Со второй работы Толика уже уволили, больше не делал попыток трудоустройства – сдался. После у него было два состояния: он читал книги, днями сидел и читал, или выпивал, но пьяный тоже читал. Мать не допускала в его жизнь девушек, потому что все были «недостойны» его. Он много раз влюблялся, одна девочка была из простой семьи – хорошая, добрая, симпатичная, но мать всё сделала, чтобы их разлучить. Уйти от матери Толик не мог, а девушку домой не приведёшь. Возможно, на нервной почве от нереализованности и разочарования он заболел псориазом. Как-то мы встретись у лифта, он был подшофе, я стала ворчать на него: «Толя, возьми себя в руки, ведь ты умный парень, бросай всё это». Ему было стыдно, он отворачивался, прятал глаза и ответил: «Ольга Андреевна, я, когда выпью, мне легче, поспать могу, иначе не уснуть». Поднял рукав рубахи, под ней локоть покрыт красной коркой с белыми прогалинами, расчёсанный до крови. От него пахло больше болезнью, чем алкоголем. Мне нечего было сказать. Это был глубоко одинокий человек, так Толик стал алкоголиком. Он пропил все ценности, которые были у них в квартире, знал, кому и что можно продать в нашем районе, комплект постельного белья, фарфор, золото, брильянты – всё, что имеет ценность, – вынес из дома. Однажды вечером ко мне пришла его мать и попросила помочь положить Толика спать, я не поняла, о чём идёт речь, и пошла с ней, она была как не в себе. Мы зашли в квартиру, от былого шика след простыл, коридор был как в казённом доме, стук шагов эхом отдавался во всех углах. В квартире было относительно чисто, но совершенно пусто и убого, паркет давно никто не натирал. В дальней комнате под люстрой в петле висел Толик… Я чуть не упала от ужаса, а она спокойно сказала, мол, не могу одна справиться, ему неудобно, лучше положить сыночка на диван. Я сразу позвала соседей, мы вызвали милицию, скорую. Сотрудники его сняли, положили на диван, она успокоилась и стала всех выгонять, сказала, что сейчас приедет муж, ему нужно отдыхать. Толика увезли в морг, а её в больницу. Министерство похоронило сына в могиле отца, она больше никогда не возвращалась домой, через несколько месяцев её не стало. Мать с сыном без церемоний и почестей закопали в могиле министра, и помянуть некому было. Квартира их пустовала недолго, сейчас там живут хорошие люди, из правительства, но на меня она навевает жуть. Матери сами не понимают, с какой ожесточённой любовью затягивают петлю на шее своего ребёнка, она погубила сына, сделала его глубоко одиноким человеком, жизнь которого закончилась рано и плохо.