Ещё бабушка вспомнила Олю с девятого этажа, та была замужем за известным человеком, дочь бывшего министра, отец удачно выдал её замуж. Влад знал её мужа – чиновника, его часто показывали по ТВ. Таня с Олей были подругами с детства, но теперь Оля редко приезжала в министерский дом, жила за городом, их квартира стояла пустая, родители жили рядом с дочерью.
– Что только не происходило с жителями этого дома, – продолжала бабушка, – многие хорошо устроились в жизни, но тех, кто застрелился, повесился, выпал из окна, тоже хватало. У всех была прислуга, раньше, как правило, это были деревенские – они вели быт, ухаживали за детьми и жили годами в одной семье. Сейчас деревенские утратили свою самобытность, строят из себя важных, «руки длинные, а мозги короткие». В современных домах работают люди с образованием – это, может, и правильно, но мир перевернулся. Наш дом опустел, в огромных квартирах живут маленькие семьи. Раньше в доме жизнь кипела, мы всё знали, кто как живёт, потому что прислуга была как телефон без проводов. Всё рассказывали друг другу и своим хозяевам. Наша семья жила скромно, муж много работал, приезжал домой поздно, уезжал рано.
На третьем этаже жил человек с «неизвестным» прошлым – фронтовик, говорят, был разведчиком, всю войну провёл в Европе, в тылу врага. Когда вернулся с фронта, за государственные заслуги и подвиги получил высокий пост и привилегии. Одна из них – это квартира в нашем доме, хотя у него не было семьи, был совсем один. Что-что, а маскироваться он умел, конспирация у него была идеальная, никто не знал, где он работает. Женился только после смерти Сталина, и стало понятно почему. Во время войны он встречался с иностранкой, влюбился, её звали Наташа Пракса, фамилия её, но русское имя он ей дал. Как только вождь преставился, он привёз Наташу в СССР, женился, и все заметили, что его счастью не было предела. Эта женщина была нам в диковинку: таких показывали только по телевизору. Наташа была стройная высокая блондинка, совсем не говорила по-русски, одевалась модно, экстравагантно. С соседями только здоровалась: «Бонжур», мы так и звали её, ни с кем не вела разговоров, все её подруги были такие же иностранки из мира моды – жёны министров, генералов ей в подмётки не годились. Она сопровождала мужа под руку, как красавица с обложки модного журнала. Муж был старше её лет на двадцать, но под стать ей: породистый, красивый, высокий. Они вели богемный образ жизни: в Большом театре своя ложа, ужинали в ресторанах, одевались во всё заграничное. Мы все менялись, старели, а она на десятки лет застыла в той поре, как приехала. Через много лет, когда стало безопасно, муж рассказал, кто такая его жена. Урождённая полячка, выросла в Варшаве, до войны переехала жить и работать в Париж. Была ведущей моделью домов моды, работала с известными модельерами, всегда принимала участие в показах. Они прожили недолгую яркую совместную жизнь, муж умер при загадочных обстоятельствах, детей у них не было, такие, как она, не рожают. Вдова была одна после похорон мужа всего несколько дней, за ней «стояла очередь». В её жизни всё было стабильно: шик, достаток, деньги, внимание; менялись только мужчины. Она дожила до глубокой старости, пережила мужа и десяток любовников, старалась всегда выглядеть элегантно.
Её одежда старела, маралась, но оставалась модной. Она совсем не стирала вещи. В старости Наташа уже говорила по-русски, хотя и с большим акцентом, но выглядела ужасно: глубокие морщины, трясущееся тело – у неё был Паркинсон. Но даже в таком состоянии она жила с молодым мужиком, только произошла замена ролей: Наташа содержала его, он жил за её счёт. Однажды соседи увидели у неё синяк под глазом, и её семейная жизнь сразу закончилась. Выяснилось, что сожитель издевается над ней. Её поместили в дом престарелых, а жигало выгнали с треском. Когда за ней приехали, Наташа сохраняла полное спокойствие, вела себя с достоинством, но в глазах таилась глубокая печаль. Она понимала, что всё кончено, что больше никогда не вернётся в этот дом. Даже в глубокой старости Наташа не стала нашей, – закончила свой рассказ бабушка.
