«Везет же мне, – подумал Левин про себя. – И в обед, и в ужин оказался в такой доброжелательной, разговорчивой компании!».
Оглянувшись вокруг, он заметил, что некоторые столы освободились и, кроме той компании щебечущих женщин, которые продолжали оживленно беседовать между собой, все остальные пациенты были не только молчаливы, но и какими-то подавленными и надломленными. Было очевидно, что болезни полностью завладели этими людьми и их физическое, а главное психическое состояние не только оставляет желать лучшего, но и требует врачебного вмешательства.
Поэтому, не поддаваясь гнетущей атмосфере, которая царила за столами, Левин сказал себе: «Спокойно. Не стоит принимать только что сидящего напротив тебя мужчину за некоего странного типа. Он такой же пациент, как и ты. Возможно, что со стороны и ты выглядишь не лучше его. Поэтому принимай все, как есть.
Наблюдай, но не делай поспешных выводов. В принципе все хорошо. Пребывание в больнице отнюдь не украшает человека. Главное – не поддаваться плохому настроению и не видеть в окружающих пациентах, точно так же, как и ты, попавших в передрягу, чудаков.
Напротив, при случае, если представится такая возможность, следует помочь тому из обитателей больницы, кто впал в уныние или не рассчитывает на свои собственные силы. Но в то же время нет необходимости навязывать кому-то, пусть даже нуждающемуся в этом, свои представления о жизни как источнике возможной реализации внутренних потенций.
Относись с уважением к любому состоянию человека, находящегося в больнице. В том числе не осуждай и своих соседей по палате. А то твои наблюдения над Виталием и Николаем напоминают негласную критику в их адрес. Ты воспринимаешь их, как будто находишься на каком-то троне. Как будто свысока поглядываешь на них».
Пока, сидя в столовой и допивая чай, Левин выслушивал от самого себя собственные предостережения и даже порицания, направленные в свой адрес, в глубине души заверещал другой голос. В противоположность первому умонастроению он стал говорить иное: «Разве я свысока смотрю на окружающих здесь меня людей, включая Виталия и Николая? Ничего подобного. Я просто фиксирую их поведение и манеру говорения. Нисколько не осуждаю. Напротив, стараюсь понять их психологию и то, как по-разному могут проявлять себя люди, вырванные из привычного окружения и, к сожалению, попавшие в больницу».
– Как будто ты знаешь, как они ведут себя в повседневной жизни, в домашней обстановке, – проявил себя другой голос, выступающий в качестве обвинителя.
– Разумеется, не знаю, – вступился защитник. – Ведь я с ними не знаком и впервые увидел их несколько часов назад в шестиместной палате, в которой оказался не по своей воле.
– То-то и оно, – встрял обвинитель. – Сиди спокойно, не дергайся и сопи в две дырочки.
– Но я же не собираюсь обрушивать свои психоаналитические знания на находящихся в больнице пациентов!
– Только этого тебе не хватало! Ты сам оказался в роли пациента. Вот и будь им! Не лезь, куда не следует.
– Да я и не собираюсь делать что-либо из ряда вон выходящее. Просто понаблюдаю за другими, чтобы соотнести увиденное с самим собой.
– Тогда другое дело. И еще одно. Ты – пациент и поэтому отнесись с должным уважением к тем врачам, с которыми тебе придется столкнуться здесь. Забудь хотя бы на время пребывания в больнице, что ты – психоаналитик.
– Само собой разумеется. Только это ой как не просто сделать.
