– Будет, но со следующей недели, – кивнула я. – На этой меня попросили присутствовать четыре дня подряд, чтобы я вошла в курс дела.
– Ладно, тогда завтра мы как-нибудь сами, – вмешался Архипов и продолжил, обращаясь к Ирке: – Как насчет того, чтобы съездить в Павловский парк? Билет стоит сто пятьдесят рублей, но если явиться до девяти утра, вход бесплатный!
– Да ладно?! – обрадовалась подруга. – Конечно, едем!
Я слушала, как эти любители экскурсий и экономии строят планы на завтра, договариваясь, во сколько они встретятся и на чем отправятся в путь, и грустила.
Угораздило же меня устроиться на работу! В самом деле, зачем она мне нужна?
Но увольняться после первого же дня было бы глупо, и я настроилась потерпеть.
На сей раз в шахте лестничной клетки пахло не мужским парфюмом с нотками ветивера, а крепким потом.
Я шагнула к перилам, посмотрела вверх, снова отодвинулась к стене и замедлила шаг. Пространство ароматизировал мой коллега – тот самый, которого Ирка успела окрестить Микробоссом.
Настигать его и изображать радость встречи, а заодно лишний раз обонять мне не хотелось.
Мы с Микробоссом уже успели повздорить. На ровном месте, как говорится.
Я отказалась дать ему номер своего мобильного и принимать задания по телефону, потребовав отправлять их по электронной почте. Микробосса это привело в состояние, близкое к истерике. Почему – я не поняла. За годы на госслужбе привыкла, что электронная почта – лучшее средство деловой коммуникации, тогда как телефонные звонки в этом качестве совершенно неприемлемы.
Мой начальник в Департаменте внешнеэкономической деятельности, очень умный человек и профессиональный дипломат, первым делом велел мне как «Отче наш» затвердить две фразы: «Все деловые коммуникации должны оставлять документальный след» и «Мой непосредственный руководитель мне такого поручения не давал». Сказал, что знание этих мантр поможет мне уберечься от проблем в бюрократической структуре – и оказался совершенно прав.
У Микробосса явно не было такого жизненного опыта, как у меня, зато, похоже, в избытке имелись обидчивость и злопамятность. Он моментально нажаловался на меня нашему общему руководителю, и мне пришлось оправдываться.
Ирке я об этом говорить не стала: она бы потребовала, чтобы я прямо сейчас написала заявление на увольнение по собственному желанию. Еще и достала бы из своей сумки-самобранки чистый лист бумаги, стило и бестрепетно водила бы моей рукой, выписывая буковки.
Дождавшись, пока Микробосс взойдет на шестой этаж и шлейф его специфического аромата слегка развеется, я тоже поднялась и заняла свое рабочее место. Потянулся очередной томительный день, наполненный рутинной работой со скучными докладами.
Спрашивается, и чего мне не сиделось с моими славными графоманами – людьми бесспорно творческими?
Пока я тихо костерила себя и косноязычных докладчиков, запел мой телефон.
– Слушаю! – радуясь возможности отвлечься, охотно откликнулась я.
– Елена Ивановна?
Моя радость увяла. С официального «Елена Ивановна» обычно начинают разговор телефонные жулики разных мастей.
– Слушаю вас, – повторила я уже довольно злобно.
– Это сотрудник службы безопасности с КПП, Василий меня зовут, – сказал мужской голос в трубке. – Вы не могли бы выйти к турникету? К вам тут пришли…
– Уже бегу! – пообещала я, вновь воспрянув духом.
Даже не спросила, кто ко мне пришел. Подумала, что это заботливая подруга все-таки привезла обед, хотя я и просила ее этого не делать.
