На все мои вопросы отвечает честно и правдиво, ничего не утаивая, но я с разочарованием увидел, что я знаю намного больше, а она все еще полагает, будто работает в крупной благотворительной организации.
За первую неделю на службе ничего не произошло, я томился в ожидании заказов, все-таки такую зарплату отрабатывать надо. Глеб Модестович успокоил, от меня пока что требуется только готовность и знание ситуации в мире. По тому, как он сказал «в мире», я с холодком восторга понял, что нашими разработками пользуются и коллеги за рубежом.
Возвращаясь с работы, обнаружил, что в большом лифте нашего дома вдрызг разбили зеркало. А вечером квартиры обошел тот мужчина, с которым мы ехали в лифте, стараясь не особенно вступать в лужу мочи, пригласил через час спуститься в холл на собрание жильцов.
Собралось едва ли треть из живущих, обсудили проблемы, выбрали председателя домового комитета, конечно же – самого инициативного, а именно того, с кем мы ехали в злополучный день, после чего договорились, сколько платить ежемесячно за улучшенную охрану, и тут же с облегчением и осознанием выполненного долга разошлись. Днем спустя, возвращаясь с работы, я наткнулся в холле на крепкого усатого дядю в пятнистом комбинезоне десантника. И хотя эти комбинезоны продаются в любом магазине и на любом базаре, но этот дядя показался в самом деле достаточно крупным, бывалым и побывавшим.
Он сидел в кресле и смотрел на дверь, так что я сразу попал под прицел его холодных глаз. Поднявшись, он загородил дорогу.
– Кто? К кому?
Голос звучал зло и недружелюбно. Я ответил почти тем же злым и раздраженным тоном:
– К себе! А что, надо разрешение?
– Надо, – отрубил он. – Документы есть?
– Не ношу с собой, – отрезал я. – А что, надо?
– Кто может подтвердить, что вы здесь живете?
Я, все больше заводясь, назвал номер своей квартиры, он тут же отыскал ее в списке, но сказал с сомнением:
– А откуда видно, что вы и есть Евгений Черкаш?
Из лифта вышла пара жильцов с собачкой, раскланялись со мной. Дядька указал на меня, те заулыбались и подтвердили, что все верно, я владелец квартиры в этом доме, но какой, не знают.
Дядька кивнул мне:
– Проходите. Служба такая.
– Порядочки, – фыркнул я. – Полицейское государство!
Сегодня, возвращаясь с работы, снова увидел того же усатого дядьку. Он мазнул по мне цепким схватывающим взглядом, сравнил с тем фото, что отпечаталось в его мозгу, и вопросов больше не задавал. Я прошел мимо к лифтам, подумал, что вообще-то не так уж плохо, когда на входе такой вахтер. На самом деле уже не вахтер, а военизированная охрана, но все по привычке называли его вахтером, тем более что как раз и несет вахту.
Потом сменили и остальных двух теток, что обычно смотрели телевизор и вязали одновременно, а кто в это время проходит в дом, им без разницы. Мужчины же относятся к своим обязанностям серьезно: даже тех, кто уже не раз приходил в гости, задерживали и сами звонили хозяевам: в самом ли деле ждут таких-то… фамилия неразборчива… Или же эти называют вас для отвода глаз, а сами пойдут грабить квартиры на других этажах?
В первые дни это смешило и раздражало, но, когда в соседних домах, где вахтерами оставались мирные бабульки, какие раньше были у нас, прокатилась волна квартирных ограблений, а в нашем доме ни одной кражи, даже самые ворчливые признали, что бдительность – роскошь совсем не излишняя.
