– Муковисцидоз, – сказала женщина и улыбнулась, будто муж не смог выговорить название какого-то японского блюда.
– Да, он самый, – сказал он. – У меня же есть… как я понял… и такой и такой ген. Ну, понимаете?
– Вы гетерозиготны по аллели муковисцидоза, если я все верно поняла, – сказала Татьяна.
– Думаю, верно. – Мужчина посмотрел на жену, как бы спрашивая: верно ли он сам все понял.
Жена кивнула.
– Вот. Мы сейчас попали в такую ситуацию, что из четырех эмбрионов, которые мы держали в третьей городской, сейчас жив только один. И у него как раз полный ген… не знаю, можно ли так сказать.
– Он, видимо, гомозиготен по рецессивной аллели муковисцидоза.
– Да, – сказал мужчина с ноткой вопроса.
– Другими словами, у него стопроцентный шанс на эту патологию, – заключила доктор.
– Точно. В третьей городской нам сказали, что на квоту у них очередь на полтора года вперед. А срок бесплатного хранения эмбриона истекает через месяц. Платно они гены не редактируют. Вот мы и пришли узнать: сколько будет стоить у вас этот ген… починить?
– Это несложная процедура, – сказала Татьяна, – могу я сначала посмотреть ваши генокарты?
Женщина достала из сумки папочку, в которой лежала мультифора, а уже в ней были обе генокарты.
– Возьмите, – сказала женщина.
Татьяна заметила, что у нее утолщены кончики пальцев. Видимо, проблему с легкими до конца решить не удалось.
– Просто приложите их вот сюда. Действительно, – сказала Татьяна, проверив генокарты. – Кроме муковисцидоза проблем не ожидается. Простите, а вам?..
– Мне пересадили легкие, – опередив вопрос, сказала женщина. Она сказала это так же обыденно, точно ответила на вопрос «который час?».
– Так. Редактирование одного-единственного гена обойдется вам в двести тысяч, плюс расходы на транспортировку эмбриона из бюджетного учреждения, ведь они сами не будут его перевозить. Если вы не собираетесь хранить его у нас, а сразу заплатите за процедуру редактирования, то все это будет стоить двести десять тысяч.
«Для прошлых клиентов – это просто смешная сумма. Одни серьги Елены стоят дороже», – подумала Татьяна.
– Двести десять, – сказал мужчина и посмотрел на жену.
– У нас есть кредитный отдел. Если у вас нет такой суммы, – сказала Татьяна, – наши специалисты помогут подобрать вам удобную систему выплат.
– Нет, нам это не подходит, – сказал мужчина. – Столько денег у нас нет. Еще на эти таблетки вечно тратим, чтобы легкие не отторглись… столько лет уже прошло, а они все…
Женщина толкнула мужа в плечо, чтобы тот не болтал, а сама улыбнулась доктору и сказала:
– Спасибо за консультацию. Мы попробуем обратиться куда-нибудь еще.
Она сказала это совсем без злобы.
– Спасибо, да… – сказал мужчина, не понимая, за что благодарит.
– Пошли, может, до обеда успеем на Новолубянскую, – сказала женщина и встала с кресла.
– Простите, вы собираетесь на Новолубянскую? – спросила Татьяна. – Вы хотите заключить контракт с «Валькирией»?
– Попытаемся. Говорят, что они быстро рассматривают такие случаи, когда есть всего один дефектный ген.
«Не лезь в это… – сказала себе Татьяна, – не лезь».
– Подождите, – вырвалось у нее, – подождите минутку.
Татьяна пару мгновений собиралась с мыслями.
– Вы ведь знаете, что это за организация?
– Военные, – сказал мужчина.
– Наемники, – исправила его Татьяна. – Вам не стоит обращаться к ним. Вы лишитесь ребенка.
– Мы поспрашивали, и нам сказали, что до восемнадцати он будет жить с нами и после пятилетней службы он опять вернется к нам.
