Фармацевты прятались за капитальной кирпичной стеной, пережившей не одну войну, но проходная, хоть и небольшая, всего на три ячейки, была оборудована по последнему слову техники. Я вошел и остановился, озираясь – куда дальше? Впереди массивные решетки автоматических турникетов, в крохотном вестибюле ни одной души, только камеры поблескивают под потолком. Где охрана, у которой ждет пропуск? Кому показывать паспорт и объясняться о цели неурочного визита? Может, надо исполнить символический танец под прицелом недремлющей электроники? Или тупо стоять и ждать, пока невидимые сторожа соизволят поинтересоваться, кого принесло?
Озадаченный, развернулся обратно – почему-то казалось, что звонить самоварщикам лучше оттуда, с освещенного гаснущим солнцем переулка, чем из сумрачной пустоты проходной, и обнаружил трубку, напомнившую мне обычный домофон, почему-то висящую на узеньком простенке между стеклянными входными дверями.
– Вы программист в реакторную? – женским голосом осведомилась трубка, едва я поднес ее к уху.
– Да. Здравствуйте, – немного ошеломленный началом разговора, произнес в ответ.
– Паспорт приготовьте. Ждите, – трубка щелкнула, и стало ясно: невидимая собеседница, не изволив ни поздороваться, ни попрощаться, покинула бледно-серый кусок пластика.
Пока извлекал из сумки с тяжеленным ноутом заветную паспортину, щелкнул дальний турникет, шевельнулись решетчатые зубья, и в вестибюль вошла молодая девушка в форме.
Поздоровались, она сверила мой паспорт и протянула невзрачную пластиковую карту, украшенную загадочными буквами и цифрами почти как глинобитная табличка шумер иероглифами:
– Пропуск у вас круглосуточный, бессрочный. Когда закончите все – сдадите.
– Да я сегодня закончу.
– Не торопитесь. Начальство сказало, что будете ходить сюда, пока все не отладите.
Я немного тормознул, понимая, что доказывать что-то этой конкретной охраннице бесполезно, и пока разглядывал свеженький пластик, она поняла мое молчание по-другому:
– Прикладываете пропуск к датчику, проходите в ячейку, там на пульте набираете дату и месяц вашего рождения. Обратно пойдете, пропуск в приемник, – она жестом показала на аппарат с щелью на выходе, – не опускаете, забираете с собой. Решетка откроется автоматически. Все понятно?
– Да, конечно, – я кивнул. – А в цеху есть кто-нибудь? Кто меня там встретит?
– Какой еще цех? Вам в реакторную. Нет там никого – рабочий день закончился.
– Чего тогда вызывали? Еще и срочно, – буркнул я, недовольный, в пространство.
– Так это у людей он закончился, а реакторы работают.
– И что, их никто не контролирует?
– Дежурная смена в диспетчерской. Если надо что, звоните – внутренняя связь работает, – она с сомнением посмотрела на меня. – Вы куда идти знаете?
– Знаю. Просто раньше у меня сопровождающий был.
– Так у вас и пропуск был временный. Вы бы в реакторную по нему не прошли. Подойдете когда, увидите – там такой же сенсор, как и здесь.
Реакторная! Надо же! В голове мерещились тускло светящиеся сборки ядерного топлива, люди в белых халатах, желтые значки в треугольниках. И что? Невзрачная дверь со двора, хлопающая за спиной длинной пружиной, короткая лестница в несколько ступеней, еще одна дверь сбоку перегораживает длинный коридор, большая и железная, – но открывается, отзываясь на кусочек пластика в моей руке, лишь маленькая створка, едва ли не лаз на подводной лодке. Ну да ладно – мне лишь бы войти и выйти, я не гордый.
