Она успешно вывела на сцену первую тройку танцовщиц, а дальше наступило какое-то замешательство. Дело в том, что на помост вели три ступеньки. Девушки стояли по росту. Впереди – высокие и довольно стройные, сзади те, что пониже и покоренастей. Сарафаны подшить не успели. Так что ступеньки для неуклюжих в длинных юбках девчонок, слегка подогретых водкой, оказались как Альпы для суворовского войска. Кто-то один споткнулся, и весь хоровод дружно завалился, кто на сцену, а кто по ступенькам прямо под ноги зрителям.
В зале засмеялись. Старушки с первых рядов поднимали и отряхивали народных танцовщиц, которые кое-как всё же выстроились в шеренгу и с завыванием «Во поле берёзка стояла…» поползли по сцене. Зрители с сочувствием смотрели на получивших лёгкие травмы артисток, допевших свою «Берёзку» жалостливыми голосами и проводили их понимающими хлопками.
Близился финал. Перед композицией «Гуантанамера», что в переводе «Мы за мир», как объявил Левитан, он предупредил, что в ходе выступления в зале будет погашен свет, и это не должно пугать зрителей, в связи с тем, что всё предусмотрено номером.
Поскольку ни «Ямахи», ни электрогитар у нас не было, мы решили взять публику экстравагантностью. Борис и Петя Сидоров напялили на себя какие-то выпрошенные в театре вместе с сарафанами сомбреро, на шеи завязали цветные косынки. Мы, несколько девиц, обвязали себя узорчатыми платками, а в руки вместо маракасов нам дали простые детские бубны. Все были больше похожи на цыган, чем на кубинцев, которых здесь всё равно в помине не видели. Таким вот цыганским табором мы и предстали перед публикой.
Слов песни, кроме припева, никто не знал, но никого это и не смущало. Наш Боря при необходимости мог изобразить любой язык. Когда он под гитару запел какую-то тарабарщину, а мы в такт завихляли бёдрами в разноцветных платках, зал притих. А когда начался припев, и мы все хором грянули «Гуантанамера!», в зале выключили тусклый свет и девчонки из-за печки стали играть двумя фотовспышками, которые сверкали в темноте, как пули у виска, это произвело такой фурор в народе, что мы, вдохновлённые овацией, проорали свою «Гуантанамеру» ещё пару раз.
Когда свет в зале включили, зрители, даже старые бабули, кричали, свистели и хлопали нам так, как, наверное, приветствуют артистов в лучших залах мира.
Это был успех! Когда мы выходили из клуба со своим реквизитом, народ выстроился коридором и сопровождал нас до автобуса.
Мы ехали с концерта по тёмной, полузанесённой дороге, боясь застрять. Стояла зимняя ночь. Было холодно. Мы допили остатки водки. Орали охрипшими голосами, « что вся жизнь впереди», а когда чуть-чуть замолкли, кто-то сказал:
– Эх, жалко, клуб маловат. Боря, в следующий раз найди нам зал побольше.
– Девочки, – начал строгим голосом преподаватель фольклора Виктор Петрович Сорин, почему-то игнорируя мужскую часть нашей группы, правда, в мизерном количестве из пяти человек. – Мы с вами едем на первую практику, – продолжал Сорин, – в научную экспедицию.
Слова звучали внушительно и солидно. Одно дело – практика, совсем другое – научная экспедиция. Неужели то, что мы будем собирать старинные песни, прибаутки и страшилки, может пригодиться науке? Что-то не верилось. Между тем, профессор сообщал нам подробности:
– Место нашей дислокации – городок Приволжск. Все вы его знаете, это старинный русский город, где живёт много пожилых людей, которые помнят древние песни, былички, обряды, сказки, что рассказывали им их родители, дедушки и бабушки.
