– Обыденный не кто, а какой. Это означает обычный, – объяснила Стелла. – Например, обычно картошку едят, а не играют с ней. Это невежливо.
– Правда? – Люк с озорной улыбкой сунул картофелину в рот. – Ладно.
После обеда Стелла покинула компанию, сославшись на то, что мальчиков пора укладывать спать.
Их надо было выкупать, ответить на неизменную тысячу вопросов и позволить немного погоняться друг за другом, в основном чтобы выплеснуть остатки энергии.
Затем наступало ее любимое время. Стелла ставила стул между кроватями сыновей и читала им, а Паркер похрапывал у ее ног. Сегодня мальчики выбрали «Волшебного коня», и, закрыв книжку, Стелла услышала вполне ожидаемые стоны и мольбы почитать еще.
– Завтра. А сейчас, боюсь, настало время слюнявых поцелуйчиков.
– Никаких слюнявых поцелуйчиков! – Гэвин перекатился на живот и зарылся лицом в подушку. – Ни за что!
– Это закон, и ты должен подчиниться. – Стелла целовала макушку и шею сына, пока он не захихикал.
– А теперь моя вторая жертва. – Она, потирая руки, повернулась к Люку.
– Подожди, подожди! – Он выставил ладонь, защищаясь от нападения. – Сначала скажи, мой зуб завтра выпадет?
– Давай-ка взглянем еще раз! – Стелла присела на край его кровати, изучила качающийся зуб. – Может быть.
– Я хочу лошадку. Можно?
– Она не поместится у тебя под подушкой.
Люк рассмеялся, и Стелла поцеловала его сначала в лоб, а потом в щечки.
Уходя, она выключила лампу, оставив лишь свет ночника.
– Разрешаются только веселые сны.
– Пусть мне приснится лошадка, потому что сны иногда сбываются.
– Да, иногда они сбываются. Спокойной ночи.
Стелла вернулась в свою комнату. Она прислушивалась к перешептыванию мальчиков, которое тоже входило в вечерний ритуал.
В последние два года там, где раньше было четверо, только трое… «Но теперь все наладилось, все хорошо», – решила она, услышав кроме шепота тихие смешки. Постепенно горе перестало мучить ее каждый вечер, каждое утро, как вначале, и она просто дорожила тем, что у нее было когда-то.
Стелла взглянула на ноутбук, подумала о работе, оставленной на вечер, отвернулась и вышла на веранду. Было еще слишком прохладно, чтобы долго сидеть здесь, но ей хотелось свежего воздуха и ночной тишины.
Как странно! Она стоит на улице январским вечером и не замерзает. Хотя прогнозы обещали дожди, ясное небо усыпано звездами и увенчано серпиком луны. В тусклом свете видны цветущие камелии. Цветы зимой – и это можно прибавить к плюсам переезда на Юг.
Обхватив себя за плечи, Стелла думала о весеннем тепле и изумительных ароматах цветущего сада.
Она очень хотела быть здесь весной, хотела увидеть начало цветения, хотела быть частью пробуждения природы. И хотела сохранить свою работу. Она даже не сознавала, как сильно хочет сохранить ее, до строгого наставления Роз перед обедом.
Прошло меньше двух недель, а она уже увлеклась, может быть, слишком увлеклась. Вечная ее проблема. Что бы она ни начинала, закончить это ей нужно было обязательно. Религия Стеллы, как называла это ее мать.
Но сейчас Стелла чувствовала нечто большее. Она чувствовала эмоциональную привязанность, хотя и понимала, что так нельзя. Она почти влюбилась в питомник. Представляла, каким он станет весной. Хотела увидеть столы, заставленные цветущими растениями, каскады вьюнов, выплескивающиеся из подвесных корзин и сплетающиеся в зеленые своды. Она хотела видеть людей – разглядывающих, покупающих, заполняющих фургоны и прицепы саженцами и контейнерами с рассадой.
