– Нет, я согласен только на оплату вперёд.
– Ну тогда Вы должны убедить меня, что клад действительно существует.
– Я держу в руках монету из него. Серебряную.
– Как интересно! (Чего же не золотую? Или шлем Александра Македонского, гы-гы!) а что за монета?
– Ну, с одной стороны мужик с бородой, на голове у него вроде орла, крылья короче. По краям полумесяцы со звёздочками. С другой стороны три кольца, снаружи тоже полумесяцы, а в центре вроде два мужика стоят, а между ними колонна.
– Да, Вы меня убедили. Готов заплатить. Давайте встретимся завтра… нет, завтра я уеду. В понедельник Вас устроит?
– Да хорошо. Мне нужно пять тысяч рублей.
– Если даже клад есть, больше трёх не дам.
– Договорились. До понедельника!
– Всего доброго.
Отключившись, я с трудом перевёл дыхание – монета, судя по описанию, была драхмой Хосрова II, 28-й год правления, монетный двор – Абаршахр, Хорасан. Если мужик не обманывает меня – возможно, клад действительно существует. Однако время было позднее, а завтра (точнее, уже сегодня) предстоял трудный день. Я выпил полстакана коньяку, чтобы быстрее заснуть, и пошёл спать.
Леший подъехал за мной ровно в 6 утра. Пунктуальный мужик! Пожал мне руку, пробурчал чего-то неразборчивое, закинул мои пожитки на заднее сидение УАЗки, и мы стартовали.
Когда проехали отворот на Тёмную, Леший нарушил молчание:
– Про Луговую Шушпанку слышал?
– Конечно.
– Говорят, там по археологии можно покопать.
– Да ладно! А там не памятник4?
– Где будем копать – нет. Зассал, что ли?
– Да нет, поехали.
Леший свернул в сторону деревни Кучино, где расположена знаменитая благодаря форуму «Пилорама» бывшая колония политических заключенных ВС-389/36 (Пермь-36). Проехали деревню, саму бывшую политзону, остановились перед началом непроезжей на вид колеи, полной жидкой грязи. Пока Леший крутил колпачки на передних колёсах, подключая передний мост, я тоже вышел размяться. Наблюдая, как мой напарник стравливает воздух из шин, чтобы увеличить пятно контакта и повысить проходимость своего железного коня, я спросил:
– А кто говорит… про археологию?
– Да знакомый один… прошлой осенью там копал. Поднял чего-то из звериного стиля5, бляху с человеко-лосем, вроде.
– Ни хрена себе! А почему я не слышал?
– Дак не треплются про такое. Как и про клады. Ты найдёшь – рассказывать всем начнёшь?
– Нет, наверное.
– Дак вот… я случайно узнал.
Леший надолго замолчал. Я уже было открыл рот, чтобы продолжить разговор на интересующую меня тему, но он продолжил:
– Кроме бляхи этот мужик ещё кое-чего поднял. Личину серебряную.
– Маску, что ли?
– Ну да. И ещё гривну6, монеты сасанидские и так, по мелочи. Вдова его попросила помочь продать. А я такими делами не занимаюсь, свёл её с нужным человеком, он металопластикой интересуется, да и не жадничает, вроде как.
– Подожди, как вдова? Он умер, что ли?
– Умер. Через месяц после того, как личину в руки взял первый раз.
– А от чего?
– Официально – онкология. Но… ты в сказки там, легенды, предания веришь?
– Да как сказать…
– В общем, я так думаю, клад этот проклятый был. Не бывает так, чтобы человек за месяц от рака загнулся.
– Да может, он и раньше болел…
– Он прошлым летом обследование в краевом онкодиспансере проходил, сказали – здоров. Поэтому – без вариантов.
– А личину куда дели?
– Я посоветовал тоже продать. Или выбросить. В реку. Куда дели – я не спрашивал.
