– Ты, наверное, красивая была!? – предположила Василиса.
– Ну, не сказать, что красивая… – смутилась старуха, – Но молодая точно была! – бабка Агая хотела ещё что-то добавить, но в окошко постучали.
Старуха отдернула занавеску за стеклом появилось лицо Серёжиного прадеда Иннокентия Филипповича.
– Ступай, Василиса, кровать стели, а я сейчас до Иннокентия выйду, – бабка прикрыла задергушку15, завязала на голову уличный платок, накинула пиджак, вышла в сени и закрыла за собой двери поплотнее.
Василиса на цыпочках прокралась в прихожую и приникла ухом к двери.
«Не хор-р-р-р-ош-ш-шо….» – подбежал кот, и начал легонько царапать Василису, пытаясь отвлечь её от подслушивания, но она не сдавалась, отпихивала Матвея ногой. Сначала из сеней послышалось шарканье, потом хлопнула дверца кладовка, потом шаги обратно.
– Спасибо, Агая Васильевна! – отрывисто крякнул дед Иннокентий.
«Воду пил!» – догадалась Василиса, кот с силой ударил когтистой лапкой, «Брысь!» – пискнула она.
В сенях говорили вкрадчиво и Василисе удавалось разобрать лишь обрывки фраз:
– … с трех сторон света запоры целёхоньки, а с востоку, за озером… упал шест совсем…
– Не мог Левонтий с выси не узреть такое…
– .. давеча меняли, кажись и десяти летов не прошло…
– Видать сбёгла тёмная… Да… что уж об том говорить…
Матвей рассвирепел и яростно впился когтями в лодыжку, девочка взвизгнула, и почуяв неминуемое разоблачение, юркнула за штору, кот за ней, в этот миг дверь тихонько приоткрылась:
– Кровать расстилает… – шепнула бабка Агая и прихлопнула её снова.
Василиса выбралась из укрытия и прилипла к двери.
– … на рассвете в Правь да в Навь сгоношусь…
Матвей выгнул спину дугой и яростно зашипел, Василиса сиганула в комнату, она молниеносно сдернула покрывало, бросила часть подушек на сундук, следом скинула платье, схватила со стола учебник по математике, который прихватила из города для дополнительных занятий, сунула в него тетрадку с наброском сочинения о проведенном лете, виртуозно пальцами зацепила шариковую ручку, а локтем нажала на клавишу включения ночника, прыгнула в кровать и, накинув на себя одеяло, перевела дух.
Кот недоверчиво прищурился, подошёл к кровати.
– Задачу буду решать! – Василиса ткнула пальцем в книгу и показала коту язык.
Матвей довольно ощерился, облизнул лапку и утёр мордочку, затем с чувством исполненного долга, забрался на сундук и свернувшись в клубок прижмурился.
Василиса быстро фиксировала в тетради странности минувшего дня, предложения в тексте были бессвязны, сумбурны как роящиеся мысли.
– Чего делаешь? – заглянула бабка Агая.
– Задания решаю! – соврала Василиса и потрясла тетрадкой.
– Ну, решай-решай, – одобрительно закивала бабка, – А я лягу спать, завтра мне хлеба печь, так что рано вставать придётся…
«Ага, хлеба печь!» – про себя хмыкнула Василиса, – «Ну уж нет, ты меня не проведёшь, уж я прослежу за тобой!»
Девочка захлопнула учебник, положила его под подушку.
– Ой, что-то так спать хочется! – сказала она громко, демонстративно зевнула и потянулась.
– Спи, сердечная, – отозвалась бабка, – Умаялась, поди, за день…
Девочка отключила светильник, укуталась с головой, но с краю одеяла проделала небольшое отверстие для того, чтоб иметь возможность дышать, а главное наблюдать, она прищурилась и засопела, изображая крепкий сон. Бабка погасила свет, легла на диван, что-то невнятно проворчала и через пару минут захрапела.
