Он часто ябедничал, иногда придумывал. Всегда старался выделиться на моем фоне, быть хорошим мальчиком рядом с непослушной сестрой. В этот раз он победил. Я раздобыла плакат с певцом из далекого прошлого. Он был длинноволосым, с раскосыми глазами и сигаретой во рту. Этот черно-белый портрет продавали на блошином рынке. Любопытство заставило меня узнать, кто это и про что поет. Я пришла в магазин раритетов и нашла кассету группы "Кино". Немного грустный, но глубокий голос пел мне вечером из проигрывателя, что все не так уж плохо, если есть в кармане пачка сигарет. Как было устоять? Я попробовала курить. Но потом терла руки листвой, чтобы сбить запах.
–Поля, открой.
Метаться и искать, что еще спрятать от матери, было поздно. Пришлось впустить внезапную инспекцию. Обнаружив мой опус с Егором, мама была удивлена.
– Полина, ты еще слишком юная, доверчивая, нежная, – увещевала она, сидя рядом со мной на постели. – А этот Егор очень подозрительный. Паспорта у него нет. Приехал из Улан-Удэ, просто так зашел и продал себя. Очень странный тип.
– Да я просто упражнялась в рисовании, – это был единственный вариант оправдания для меня.
– Хорошо, рисуй! А вот это что?! – взбесилась моя мать еще сильнее, потрясая пачкой сигарет.
– Ну это так…
Валя ухмылялся, стоя в дверях.
– Ну, если до войны детей развращали глобальная сеть, телефоны, игры, то сейчас ты откуда взяла, Полина? Почему пачка уже открыта?! – сердце стучало у меня в горле, я пыталась сообразить, что ответить.
– Простите, вы тут кричите, – ввалился в мою комнату Егор, толкнув Валентина. – Вам нужна помощь?
– Выйди.
– Подождите, это недоразумение. Это мое, – новенький был слишком смелым, он отобрал сигареты.
– Что они делают здесь?
– Каюсь… Я попросил Полину спрятать, пока шла проверка моей комнаты, – он смотрел на меня своими бездонными глазами понимающе и по-доброму.
Настала очередь матери многозначительно молчать.
– Но от Полины пахло, – мой брат не унимался, он жаждал для меня наказания.
– Она стояла рядом, когда я курил, – Егор очень искусно и быстро плел паутинку лжи.
– Я, в общем-то, никогда не наказываю. Потому что у проститутов жизнь не сладка, – выдохнув, начала мама.
– Любое наказание, госпожа Анна. Я заслужил, – парень выражал полную готовность защитить меня.
– Я думала дать тебе время до выходных… Но теперь, птичка, ты идешь в смотровую. В костюме медсестры.
– Медбрата, может? – спокойно переспросил Егор.
– Нет, ты правильно услышал. Медсестры. У нас есть женщины с особым вкусом. И ты познакомишься с одной из них прямо сегодня.
– Я тогда пойду? Поищу костюм. А, простите, отдайте карикатуру на меня, пожалуйста, – мать все еще держала в другой руке мой рисунок.
– Что?
– Госпожа Анна, простите, но у вас карикатура, которую я просил у госпожи Полины, – он изъял и бумажку. – О, юная госпожа, у вас талант. Спасибо огромное.
Когда он вышел, мать зло посмотрела на меня.
– Сама не подходи к нему. Это просто раб. Они тут все просто рабы. Когда они становятся старыми, мы их списываем. Слышишь? – она подняла мое лицо за подбородок. – Ты должна сдать выпускные тесты. А потом я подыщу тебе отличную партию. Он будет молодым, красивым, здоровым и девственным. Потому что только такой будет хранить верность и даст тебе нормальных детей.
– И двух других подберешь.
– Конечно. А кто, если не я?
Во мне все дрожало, я хотела закричать, что я выберу сама себе супруга, что это моя жизнь. Но промолчала, как и тысячу раз до этого.
