– Сейчас испугана Марианна. Барон, я забираю вашу жену. Ночь мы проведем в Нохе, а завтра отправимся в Савиньяк.
– Отлично! – просиял заботливый супруг и расставил бокалы. – Просто отлично! Я как раз размышлял о судьбе моей коллекции. Она имеет непреходящую ценность, и я за нее в ответе, но, с другой стороны, сочетаясь браком, я дал клятву оберегать еще и супругу. Сохранить же во время смуты очень заметную женщину и бесценные антики, согласитесь, очень трудно. Вы меня просто спасаете!
– Вы куда вернее спасетесь, если отправитесь с караваном. Нас будут охранять.
– Я подумаю, – пообещал барон. – Но обещать ничего не могу. Если вы ручаетесь за сопровождение, я попросил бы вас захватить некоторое количество ящиков, но подготовить к утру все?! Это невозможно. Нужно не меньше недели.
– Тогда вам есть смысл присоединиться к послам. Его высокопреосвященство полагает, что им раньше не двинуться. Сударь, я хотела бы видеть вашу гальтарскую маску.
– Вы увязываете сегодняшнее несчастье с ней? Интересное предположение.
– Я хотела ее видеть еще ночью. Ее и Валтазара.
– Ничего нет проще. Я немедленно отдам вам эти отвратительные вазы! Поверьте, я искренне привязан к виконту Валме, но подобное надругательство над благородным металлом…
– Вазы я возьму, – с готовностью согласилась Арлетта, – а сейчас давайте посмотрим маску.
– Конечно, сударыня, но я предпочел бы сперва обсудить пару мелочей. Я был бы вам крайне, крайне признателен, если б вы оставили мне до вечера с десяток солдат и уговорили Марианну обойтись без Эвро. Вы знаете, как к ней привязан Готти, а я, как вы понимаете, очень на него рассчитываю.
– Солдаты останутся, – с ходу решила графиня, – а что до левретки…
– Я согласна, дорогой. – Баронесса в черном закрытом платье стояла у двери. – Ты не хочешь, чтобы вино на прощание разлила я? Ты меня так долго этому учил!
– Ты была чудесной ученицей, дорогая, я так тобой горжусь.
– Но своими древностями ты гордишься больше. – Марианна взяла полный темно-красной «крови» графин, она уже не напоминала увязшую в трясине лань. – Сударыня, я готова, но как к этому отнесется его высокопреосвященство?
– Он будет рад. – Взглянуть, как Левий управится с красивейшей дамой Олларии, в самом деле любопытно. – Барон, я надеюсь, вы все же покажете мне маску?
– Я сделаю лучше! Я передам вам ее на хранение. Разумеется, если в Савиньяке она будет в безопасности. Кроме того, я еще до этого прискорбного визита успел упаковать шесть очень небольших…
– Констанс, – Марианна подняла свой бокал, – графиня приехала всего лишь в карете. Мы сможем взять только маску.
– И вазы, – железным тоном добавил барон и, не притрагиваясь к вину, потянулся к самой внушительной из стоящих на столе шкатулок. Открывшийся лик холодно блеснул древним золотом; он ничуть не изменился, и он не имел отношения ни к озверевшим ублюдкам, ни к треснувшей нохской луне. Просто металл. Просто камень. Арлетта сощурилась и… очутилась на краю полной ужаса и отвращения бездны. Графиня не закричала лишь потому, что и этот ужас, и это отвращение она уже видела. В глазах смотревшей на труп Марианны.
– Я поднимаю этот бокал, – как ни в чем не бывало провозгласил за спиной барон, – за самое прекрасное, что нам даровано. За красоту, какой бы облик она ни принимала. Пусть рушится мир, лишь бы спаслась красота! Прекрасные дамы, говоря это, я в первую очередь имею в виду вас и искусство в лице доверенного вам шедевра. Вы просто обязаны уцелеть.
