После пробуждения от жуткого сна, и разговора с Алиной, который, как обычно, был бессмысленным, Алексей начал замечать всё больше странностей, которые раньше ускользали от его внимания, словно он смотрел на мир сквозь мутное стекло, или которые он старался игнорировать, словно боясь признать истину. В столовой Нейро-центра, где всегда царила атмосфера радости и благополучия, он обратил внимание на одного из сотрудников, который, видимо, только что пришел на работу, словно новый ученик в классе. Сотрудник, проходя мимо стола с напитками, случайно пролил на себя тарелку горячего супа, словно неловкий ребёнок. Но, вместо того, чтобы выразить недовольство, или хотя бы вскрикнуть от боли, он не проронил ни слова, не показал никакого недовольства, а лишь тупо улыбнулся, словно марионетка, выполняющая приказ, и его взгляд был пуст, как у куклы, и его лицо не выражало никаких эмоций, словно он был неживым, а просто выполнял свою программу. Алексей был поражен, словно увидел привидение, и он понял, что это ненормально, и что это как-то связано с теми ужасами, которые он увидел во сне.
На улице, которая всегда была полна радостных и счастливых людей, он увидел группу людей, которые шли в одном направлении, словно управляемые кем-то, словно стадо, ведомое пастухом. Они не разговаривали друг с другом, словно им запрещено, и они не улыбались, словно им не знакомы эмоции, они просто шли, как запрограммированные роботы, выполняя свою миссию, и все они, как один, были счастливы, или делали вид, что счастливы, словно играли свои роли в этом спектакле. Он заметил, что в газетах и новостных репортажах стали всё чаще появляться лозунги о том, что счастье – это норма, и что недовольство – это аномалия, словно их пытались убедить в том, чего не было, и что тот, кто не счастлив, тот враг народа, словно все несогласные были объявлены преступниками. По радио стали транслировать музыку, которая, как будто бы, заставляла людей чувствовать себя счастливыми и довольными, словно гипноз, усыпляющий их разум, и погружающий их в искусственный сон. Алексей начал понимать, что всё это неспроста, и что всё это – часть какого-то зловещего плана, словно он разгадывает сложный код, и он понимал, что он все ближе и ближе к разгадке.
Однажды, случайно проходя мимо кабинета Ивана, словно шпион, подслушивающий чужие разговоры, он услышал часть его разговора с кем-то по телефону, и его сердце забилось сильнее. Он узнал, что таких людей, как он, которые сомневаются в "идеальности" мира, называют "дефектными", и что их нужно "лечить", или изолировать от общества, словно они были больны заразной болезнью, и что их нужно отправить в карантин. Он понял, что Иван давно подозревает его в "дефектности", и что он не может ему доверять, словно он был шпионом вражеской армии, и он понял, что этот "идеальный" мир – это на самом деле тюрьма, где все люди, как марионетки, выполняют волю тех, кто стоит у власти, словно он смотрел за кулисы, и видел, что творится за красивым фасадом. Он вспомнил про старую дискету, которую он нашел в одном из пыльных шкафов в архиве Нейро-центра, и на которой было написано слово "Архив", словно ключом, открывающим двери к тайне. Он с тревогой посмотрел на неё, словно на опасный предмет, и он знал, что на ней может быть какая-то информация, которая поможет ему понять правду, и вырваться из плена лжи. Он решил, что должен узнать эту правду, чего бы это ему ни стоило, словно искатель сокровищ, идущий на поиски, и что он не остановится, пока не доберется до нее.
