Я приехал в деревню бедуинов, и как будто бы оказалась в перевёрнутой Стране Чудес. Самое странное, что здесь происходит – это люди, а точнее их отношения между собой. Как меня вообще сюда занесло? Во время моих путешествий люди всегда вызывали во мне куда больший интерес, чем местные достопримечательности. Когда я только начинала изучать мир, конечно, мне было интересно и в Финляндии. Но потом количество посещённых мной стран стало исчисляться десятками, и эмоций на новые храмы, музеи и памятники культуры не оставалось. Я пыталась получить их от людей. От самых необычных людей. Я везде искала экзотику. Поэтому когда возвращаюсь домой, я прозябаю в эмоциональной глухоте.
Мохаммед предложил мне поехать в Вади Мусу – просто так развлечься. Было странно и непонятно зачем, я ведь только приехала оттуда, но оставаться в доме и просто так сидеть в гостиной было бессмысленно. Меня уже начала раздражать эта неопределенность. Обычно я веду себя так, когда теряю ориентир в ситуации. Что делать? Опять бежать? Куда на этот раз?
Мы поехали в Вади Мусу «покататься» и по пути захватили друга Мохаммеда Акрама, мы зашли в кафе и заказали кнафе – деликатесный десерт, похожий на пахлаву, приготовленный каким-то невероятным способом из сладкой тонкой вермишели и козьего сыра. Выпили кофе, Мохаммед вышел покурить, я осталась с Акрамом наедине. Я пыталась заговорить с ним, но всякий раз его пробирала дрожь, когда ему приходилось отвечать, а его глаза бегали повсюду, иногда задевая и меня. Было непонятно, это из-за не знания английского или из-за неуверенности в себе. Нога у него как будто бы отделилась от тела, и сама по себе отчеканила чечетку. Скоро я бросила все эти попытки поддержать беседу, чтобы не терроризировать его.
Мохаммед вернулся, он постоянно с кем-то переговаривался. Я отметила, что у него много знакомых. «Меня знают здесь все», сказал он. Это всегда звучит слишком наиграно. Вот я, например, предпочитаю не знать никого в своей обычной жизни. Он вел себя слишком развязно. Хочет произвести впечатление, подумала я. Меня всегда это настораживает.
Амину я увидела лишь к вечеру, когда она вышла к ужину с маленьким примерно годовалым ребенком на руках. Бледная, худая, маленькая, осунувшееся лицо, трое детей, хотя она была примерно моего возраста – лет тридцать, вся в черном. Много позже она рассказала мне, что за день до моего прибытия она поругалась с мужем и переехала в дом к его родителям, где меня и встретили. В тот день она просидела в комнате сестер и почти не выходила оттуда. В свой родной родительский дом она вернуться не могла, поскольку по местным обычаям это означает развод, а женщина таких действий предпринимать не должна. Она была под впечатлением от ссоры, ей было не до меня. Поэтому такая неловкая тишина была создана напряжением в этом доме. Все же мне было странно, что она не вышла меня встретить. Я ведь гость, и приехала к ней, даже пусть и не в ее дом.
Вечером мне выделили одну комнату. Во всем доме из фурнитуры были лишь ковры и матрасы, выполняющие роль диванов, стульев, кресел и кроватей, телевизор и несколько фотографий членов семейства, висящих в простых рамках на стене. Моя комната была обставлена точно в таком же аскетичном стиле. Удивило меня лишь отсутствие окон, только лишь одна форточка сверху, до которой сложно дотянуться.
Это был март. Жуткий холод везде – снаружи и внутри дома. С закатом наступает зима. Температура опускается почти до нуля и дом обогревается только портативными печками, либо газовыми горелками, на которых заваривают чай.
