– Шуба!
– Что случилось? – встрепенулась она.
– Мне встретился симпатичный пиджак. И я не знаю, что делать.
– Ничего не делай, – деловито посоветовала она. – Плыви по течению.
– А если пороги попадутся? – мне неожиданно захотелось заплакать.
– Утонуть-то всяко не утонешь, – успокоила она меня голосом любящей бабушки, – в худшем случае промокнешь, в лучшем – обойдется Кто знает, что нас ждет впереди? Иди-ка ты спать, голубушка.
***
Заснув, я проснулась, как обычно. Вернее, начала уже привыкать к этой двусмысленной ситуации. Но до сих пор, кажется, просыпалась оттого, что меня будили… или нет? Что-то у меня в голове полная каша образовалась. Так! Я проснулась. Где?
Вокруг меня светло-серые глухие стены. Впрочем, не совсем. На одной стене висит картина, вполне абстрактная, что-то желто-черное, вызывает ассоциации с летом, осами… и болью. Почему? Не знаю, может, оттого что я боюсь ос, пчел и всего желто-черного? Может быть… а может и не быть… Нервы раздражены… почему? Что-то не так идет, что-то неправильно. Почему? Не понимаю…
Кое-как выбралась из постели. На привинченном к полу, хилом от изящества стульчике висит моя одежда. Я с подозрением рассмотрела светло-серый комбинезон. Мой? Или не мой? Ощущение, как будто и я не совсем я… Что со мной происходит? Влезла в комбинезон, выползла наружу.
И здесь светло-серые металлические стены, вдаль уходит полуосвещенный коридор. Навстречу сразу же попался седоватый дядечка. На макушке изрядная лысина, горбатый нос, пышные седые усы и гордая, величавая походка. Механик, как его… Герберт. Вспомнила, от этого слегка полегчало на душе.
Он с сочувствием взглянул на меня.
– Что, не по себе, милая? Может, тебе покушать? Мне обычно помогает, – и улыбнулся.
Истинно мужской подход к жизни. Может быть, и поможет, не знаю. Зато почему-то уверена, что мне нужно с ним поговорить, совершенно точное ощущение, что он многое может рассказать. Волокусь за ним следом. В уже знакомой кают-компании (неужели Шуба права, и сны повторяются?) меня усадили за стол, перед носом немедленно возникла тарелка с кучей еды. Я мужественно улыбнулась.
Еще бы, спросонья (или во сне?) в меня кусок обычно не лезет ни при каких условиях. Засунув в рот что-то непонятное на вкус, я вздохнула, вернее, тяжко вздохнул мой желудок:
– Герберт, вы давно летаете с капитаном Макмилланом?
– Давненько, – он сунул в пасть очередной кусок и задумался, пережевывая.
Если этот дяденька будет выдавать информацию такими микроскопическими порциями, я могу треснуть от несвоевременного избытка пищи и неудовлетворенного любопытства. Попробовать, что ли, подтолкнуть его к более интенсивным воспоминаниям?
– А чем вы занимаетесь вместе с капитаном?
– Мы, собственно, его только возим, а делами он занимается сам, – под благородные седые усы степенно отправился следующий кусок.
Я вздохнула. Таким способом мне ничего не узнать. Как же его разговорить? Я поднапрягла мозги и осведомилась:
– Герберт, капитан сказал мне, что он колдун. Это правда?
– Ага, – честно ответил он.
Елки зеленые… нет, погодите, это цитата из другого времени… или других обстоятельств? Время показалось мне тягучим, как жвачка. Как же мне его расшевелить?
– Герберт, а мой шеф сказал, что ваш капитан – страшный человек. Это правда?
Усы задумчиво пожевали, остановились, снова пожевали.
– В основном нет…
Черт, при первом знакомстве он показался мне более живым. Я решила, что пора рассердиться, и нахмурила брови.
