– Герберт, вы всегда так немногословны?
– Вообще-то я люблю поболтать, Холли, – виновато отозвался он. – Но, если вы хотите узнать что-нибудь про капитана, лучше спросите его сами.
Возможность спросить самого капитана тут же подвернулась под руку, потому что Макмиллан внезапно плюхнулся на стул рядом со мной, обращаясь при этом к Герберту:
– Что, приятель, тяжко держать язык на поводке? А?
Герберт выразил на своей жующей физиономии нечто среднее между облегчением и чувством вины.
–Ну, – нечленораздельно буркнул он, – ты же понимаешь…
– А как же, – фыркнул тот. – Холли, прекрати изводить моего коллегу. Все, что тебе хочется узнать, можешь спросить непосредственно у меня. От него ты все равно ничего не добьешься, так уж у нас с ним принято.
– Что, ты можешь ответить на любой мой вопрос?
– Запросто, – он подтащил к себе тарелку и начал быстро жевать.
Воспитанный Герберт моментально испарился из-за стола, от греха подальше. Я повернулась и внимательно поглядела в бессовестную капитанскую физиономию.
– Зачем я тебе понадобилась, признавайся?
Расмус тяжело вздохнул, отодвинул тарелку и пристально посмотрел на меня.
– Мне понадобилась Синяя звезда. А раз ей оказалась именно ты, тебе некуда деваться. Вот я и сгреб тебя в охапку.
Все, приехали, подумала я. Теперь еще и Синяя звезда! Тихо, детка, без нервов, это только сон, почему бы и нет? Только что все это значит? Что за Синяя звезда такая, пропади все пропадом?
– Что такое Синяя звезда?
Я в упор посмотрела ему в глаза. Расмус Макмиллан, конечно, нравился мне, но не до такой степени, чтобы позволять ему пудрить мне мозги, пусть даже и во сне.
– Холли, я тебя умоляю, дай мне спокойно позавтракать. А после я тебе постараюсь объяснить, что к чему. Но лучше бы ты не стремилась узнать про себя все, потому что это можно только почувствовать, а ты еще не готова.
Хорошенькие дела! Что еще за это такое? А как я это почувствую, если ничего не знаю? Я с подозрением воззрилась на треклятого колдуна.
– Расмус, я начинаю сердиться!
– Это ничего, – спокойно возразил он. – Пока ты не знакома со своей силой, можешь сердиться, сколько угодно. Потом, возможно, у тебя возникнут проблемы с твоими негативными эмоциями. Или, наоборот, исчезнут.
Все, приехали! Я поняла, что уже не сержусь, отнюдь, зато начинаю беситься. Этот тип меня достал! Пытаясь сдержать неодолимое желание разъяриться, я наморщила лоб и запыхтела:
– Расмус! Черт тебя дери! Я хочу знать, зачем тебе понадобилась?
Он кротко вздохнул:
– Холли, потерпи полчаса, хорошо? И тогда я постараюсь все рассказать. Только толку от этого все равно не будет.
Мне захотелось размазать этого невозмутимого злодея по ближайшей стенке. Сколько можно меня изводить самым натуральным образом? Но этот редкостный мерзавец оставался бесстрастным.
– Может, чаю? А?
– Не хочу, – злобно фыркнула я. – Ненавижу быть пешкой!
– Ты не пешка, – бесстрастно ответил Расмус, поднимая на меня свои сверкающие глаза, – ты – ферзь. Ты Синяя звезда, и этим все сказано.
И тут мне стало так не по себе, просто ужасно! Мне показалось, что мой сон не совсем сон, совсем не сон, что-то большее, чем сон… И я крепко зажмурила глаза.
***
Будильник надрывался, надрывался, надрывался… Не понимаю, что случилось? Не должен он так безобразно долго звонить. Заткнулся, наконец, скотина! Но блаженная тишина недолго услаждала мои уши, звонок снова завопил. Какой, к черту, будильник, я же не заводила его вчера! И тут до меня дошло, что трезвонит телефон. Кому я понадобилась ни свет, ни заря? Не пойду, пусть они все треснут! Я отважно перевернулась на бок, натянула одеяло на уши.
