И действительно, если посмотреть на ситуацию со стороны, происходящее начинает казаться до крайности нелепым.
Три года назад, покорив одну за другой Леону и Паблию и отняв у соланцев их любимый город, легионы при поддержке имперских магов ускоренным маршем двинулись к своей бывшей столице. Будучи уверенным в том, что никакая сила не способна пробить установленную им еще до Вторжения вокруг Города магическую защиту, верховный архонт немедленно приказал выдвинуть армию им наперехват – к Тессаригскому лесу. И нашел пустоту.
Преспокойно пройдя по проложенным с незапамятных времен гномами подземным тоннелям, имперская армия вошла в город изнутри, миновав магическую защиту и полностью подчинив ее собственному контролю.
Никогда еще Сольвинус не видел верховного мага в подобной ярости! А ведь он говорил ему, неоднократно предупреждал, что гордые гномы никогда не забывают обид!
Даже дрожащему в безудержном треморе и говорящему с явным трудом трехсотпятнадцатилетнему старику Талиану, который изо всех сил цеплялся за жизнь (свою и, доживающей последние дни, Старой Империи), хватало ума не ссориться с гномами, с помощью которых, по сути, его дед Сарин и построил свою империю.
А вот Тирас рискнул. После отделения Арилоры архонтам понадобился прорыв во всем – от магии до науки, нечто, что даст им преимущество над империей, частью которой они больше не являлись и, вместе с тем, подтолкнет к отделению от нее другие провинции.
Посему, верховный архонт, лично посетив гномьих вождей, из "научного интереса" посетил также несколько их мастерских и попросту украл оттуда некоторые важные чертежи. И, разумеется, гномы это запомнили, повернувшись в сторону Тиберия и оказав ему всяческую поддержку.
И вот, годы спустя он, Сольвинус, стоит здесь, в лагере "великой арилорской армии", прячущейся посреди леса, под самым носом у темных сидов и неспособной войти в собственный город.
Через какое-то время, миновав, снующих по своим делам и стоящих на карауле, солдат и инженеров, вертящихся вокруг своих машин, Сольвинус со своим проводником подошли к большой, вычурной палатке и последний с глубоким поклоном удалился.
Возле шатра неподвижно замерли две искусно выполненные статуи в виде оскаливших пасти львов. Сольвинус, как никто другой, знал, как обманчива их неподвижность. При малейшем намеке на угрозу, статуи мгновенно оживали, неся смерть всему, что могло причинить вред их хозяевам. Поправив белоснежный плащ, маг вошел в обитый алым шелком шатер с изображенной на нём змеей, кусающей собственный хвост,[8] и осмотрелся. Герб Арилоры был придуман самим Тирасом сразу после дня Свободы.
На сухой земле вокруг круглого стола стояли семь стульев. Пять из них занимали фигуры в таких же, как у Сольвинуса, белых плащах, один принадлежал ему, еще один, в самом углу палатки, демонстративно пустовал. К некоторым стульям были прислонены посохи различной длины и формы.
И на этом все. Никаких украшений, занавесей и прочего – стол, семь стульев и голая земля под ногами. Подавая личный пример, архонты всегда держали себя в строгости, всячески выставляя напоказ свою скромность и непритязательность. Еще одна идея верховного архонта, к которой Сольвинус всегда относился с изрядной долей скептицизма. Судя по всему, она призвана была показать, что, несмотря на все свое могущество, архонты являются всего лишь слугами народа, призванными защищать его интересы.
