После небольшой паузы Петр Владимирович понял, что может брать эстафету разговора.
– Вера с Лизой у меня были на сеансах, скоро будет готов их двойной портрет.
После этого Петр Владимирович хотел продолжить о том, что сейчас работает над портретом президента Газпрома, на фоне интерьеров средневекового замка.
Но его прервала Анна Николаевна.
– Ты говоришь не о том, о чем думаешь. Я любого вижу насквозь, тебя за столько лет так изучила, что по каждому твоему вздоху угадаю, про что твое сердце ноет. Это Володя блаженный, он верит. Я – женщина, все понимаю. Почему ты Вере не скажешь, чтобы она развелась и вышла за тебя.
Сколько же было настойчивости в этих словах. Казалось, что еще мгновение и старуха не постесняется показаться злой.
– Анна Николаевна, – после этих слов Петр Владимирович остановился и посмотрел на нее умоляющим взглядом. – Это не первый наш разговор. Здесь Вера должна решать.
По всему было видно, Петр расстроен и растерян, а может быть, и растерзан.
– Петр, будь твердым, Петр – камень по-гречески, а ты, словно Петручио в клоунском наряде. Пора повзрослеть. Скажи своему другу Володе о ваших отношениях с Верой. Только не страшись: такое случается, ты не первый и не последний. Это жизнь, в ней всему есть место. Это сплошь и рядом, чему дивиться.
В арсенале средств достижения своих целей, вербовки сторонников и обращения в свою веру Анна Николаевна использовала тактическую уловку, уговоры.
– Опять же, это только Вера может сделать.
– Кто же из вас троих демон, кто вами крутит. На любовь не кивай, она как факел, все спалит.
Анна Николаевна говорила как бы сама себе, словно бы рассуждая вслух. Может быть, вспоминая что-то подобное из своей жизни. Неужели ей посчастливилось обжечься тем испепеляющим огнем.
– Любовь бывает разная, позвольте заметить, – отозвался Петр Владимирович.
Голос его прозвучал, как показалось Анне Николаевне из какого-то забытья. Сердце примет ли мудрое решение, если разум не может разобраться в чувствах. Что мешало Петьке понять себя.
За столько лет в этом доме был не один такой разговор. Не все я слышал, и не при всех был свидетелем, о чем-то я догадывался, но не обо всем. Впоследствии для меня многое оказалось неожиданным.
Теща со свойственным ей математическим складом ума презирала гуманитариев, считая их недоразвитыми, с туманом и неясностью в голове. Со своими уравнениями, плюсами и минусами всегда должна была любую ситуацию и разговор подвести к знаменателю. Вычеты, сложения и неминуемый результат без скидок на обстоятельства и эмоции.
Люди в ее сознании проходили по баллам, их жизни она ставила оценки, как правило, нули, колы и двойки.
– Юродивый Владимир Петрович тоже пребывает во мнении, что у него любовь.
Ядовитый сарказм умнейшего человека, видимо, разочаровавшегося во всем и прежде всего в дочери. Она не оправдала ее ожидание. Это было не внушение, насаждение своего мнения. Мы постоянно испытывали с ее стороны психо – эмоциональное давление. Эти соответствующие взгляды, недовольства, неодобрение, а то и просто, рассерженность. Сокрушительные охи, ахи и тон, не терпящий возражения.
Сейчас Анна Николаевна была предельно серьезна и раздражена, сидя в кресле, она поправляла на себе кофточку, слегка одергивая ее, как бы разгладив замины. Убедившись, что все пуговицы застегнуты, приосанилась. Выпрямившись, приподняла подбородок, продолжила.
