«Ясно, эта экзекуция была только для своих», – со злостью подумал Назар.
Деревенский тем временем вернулся к оперуполномоченному. Белокурые волосы вспыхивали на ветру. Глаза сверкали гневом. Через мгновение он буквально выплюнул:
– Хочешь что-то вызнать – спрашивай у меня.
– Я тебя понял, здоровяк.
Назар опустил голову, пряча оскал. Он прикидывал, как лучше поступить. Мысль о том, что любое действие может навлечь на Матвея гнев отца, вытеснила заботы о мертвой девушке. Ему не хотелось, чтобы поздне́е, наедине, этот кретин выместил обиду на пацане.
Наконец соломоново решение было найдено, и Назар полез за бумажником. На свет божий появились четыре однотысячные бумажки. Секундой позже они легли на мозолистую ладонь рыбака.
– Это тебе – чтобы ты не трогал пацана. – Злость неожиданно взяла верх, и Назар, зябко расстегнув куртку, вот уже второй раз за утро показал кобуру. – А если узнаю, что ты продолжаешь распускать руки, отстрелю тебе яйца, понял? Ну так что? Деньги и яйца – хочешь их себе оставить?
Купюры, будто по волшебству, исчезли, говоря о том, что их новый владелец желал оставить себе всё.
Мужчина явил мрачную улыбку:
– Что мелкий говнюк наплел?
– Кто живет на Сиренах Амая? – спросил в ответ Назар.
Краснота с лица мужчины схлынула. Казалось, под его кожей завелось нечто такое, что всасывало и растворяло цвет.
– Кто живет… Там обитают уроды. В смысле настоящие, а не какие-то придурки. Хотя, может, и это тоже. Приплывают только по ночам. Наверное, стыдятся себя. Ну, своих рож и тел. Как по мне, стыдиться нечего, ежели на раздаче достался маленький член или горб.
Перед мысленным взором Назара возникла мертвая девушка. Он со стыдом подумал, что ее ноги, пожалуй, действительно уродливы. Да и от срезанных грудей в дрожь бросало. Размышляя над этим, оперуполномоченный закурил.
– Можно? – Мужчина взглядом показал на сигареты.
– На берегу нашли труп девушки. Некоторые раны – чуть ли не до костей. – Назар затянулся и убрал сигареты, оставив в глазах рыбака голодный блеск. – Знаешь про это что-нибудь?
– Нет.
– Что этим уродам от вас нужно?
– Ну, пенициллин там, обезболивающее, иногда одежда или туристическая мелочевка вроде непромокаемых спичек. Торгаши они, понимаешь? Расплачиваются украшениями, которые сами же и лепят из какого-то местного камня. Эту дрянь на рынке в Кеми с руками отрывают.
А вот это уже было интересно, и Назар подобрался.
– Откуда вы знаете, что им понадобится в следующий раз?
Мужчина вздохнул и зашагал обратно к дому. Бросил через плечо:
– Стой здесь.
Саркастично кивнув, Назар двинулся следом. Когда до влажного заборчика осталось не больше пяти метров, со двора донеся хриплый лай, и оперуполномоченному волей-неволей пришлось замереть. Судя по голосу, где-то на цепи прыгала настоящая зверюга.
Едва Назар распрощался с окурком, как из дверей, пригнувшись, вышел рыбак. Протянул руку. На ладони, насквозь провонявшей рыбой, лежал пожелтевший, смятый листок блокнота. В центре бумаги покоилась бусина – черная и пористая. Размерами она чуть не дотягивала до ногтя большого пальца мужчины.
Назар взял бумагу и шарик, перевел недоумевающий взгляд на рыбака.
– Что это?
– Твои покупки, полицейский. Люди с острова всегда оставляют список – чтобы мы наперед знали, что им потребуется.
Вглядевшись в водянистые глаза мужчины, Назар увидел в них страх. Рыбак боялся. И не того, что его лишат странного заработка, нет. Этот страх был сродни тому, что испытывает человек, который не способен самостоятельно остановить нечто для себя неприятное. Вроде удаления желчного пузыря или падающего лезвия гильотины.
