– Мы были бы вам очень признательны, тараторил секретарь, пятясь к прихожей, если бы вы ответили на вопросы по возможности быстрее. Если позволите, я позвоню вам завтра. Можно?
Консул почтительно поклонился и исчез за дверью, за ним рванул и секретарь.
– Ты же сказал, что один. А у тебя тут целый раут дипломатический, – донеслось из кухни.
– Что ты делаешь, изверг? – завопил я и бросился на кухню.
Ах, если бы я не успел! Буквально налету я поймал отбивную, не дав ей плюхнуться на сковороду.
– Ты что, Порфиричь, совсем охренел в своем банке? Кто же так мясо жарит? Сковородку надо разогреть сначала, чтобы горячая была. Теперь немного оливкового маслица. Вот, отлично. Да не суй ты мне мясо, рано. Берем четыре зубчика чесночка, чуть раздавливаем его ножом, чтоб зубья потрескались, и в маслице. Вишь, какой душок пошел? Так, теперь отбивнушки. Ну-кась, ну-кась. Прекрасно. Все замечательно, приправкой их, перчика немного, ага, потушился чесночок. Чудесно. Теперь туда малеха сливочного. Растопилось, и…
И взорвался запахами воздух. И запахли наперебой то отбивные, то салат. Как бы соревнуясь. Я полем пахну, полынью, росой утренней. А я чесночком и травкой грузинской. А во мне лучок сладенький. А на мне жирок ладненький. Вот под эти перепевы нашего будущего ужина и хлопнули мы с Порфиричем по первой. Прямо на кухне, стоя. Достали из морозильника холодненькую, плеснули в рюмашки, чокнулись поспешно и в топку ее, родимую. И закусить. Чем? Вот этими запахами московского позднего вечера, этим ароматом крымской ночи, что веет от салата, этим чесночно-мясным духом предстоящего застолья.
Уже перед сном я вспомнил о папке сиргвидонцев. Вставать не хотелось, но я поплелся на кухню, достал из холодильника бутылку минералки, прихватил и папку. Лег, открыл и принялся за изучение. На очень дорогой бумаге с золотым тиснением шел следующий текст:
«Многоуважаемый господин Кириллос! Я, чрезвычайный и полномочный посол Сиргвидонии в России, обращаюсь к вам с огромной просьбой. По поручению очень высокого лица нашей страны, мне необходимо выяснить у вас следующие вопросы». И далее вопросов двадцать, касательно моих родителей, мест проживания нашей семьи и некоторых подробностей моей биографии.
Я выудил сигарету, прикурил и задумался. Вообще-то я стараюсь не курить в спальне, но «стараюсь» и «не курю» – это две большие разницы. Стало быть, тогда я именно закурил. Мне что-то мешало. Выключил лампу, стало лучше. Из окна в комнату проникал рассеянный лунный свет, дым красиво плавал по комнате. Надо оно мне? Гэбисты эти, императоры? Брат какой-то розовый? Хотя. Брат – это здорово. Вдруг он окажется действительно хорошим парнем? Опять же возможности бизнесовые. Впрочем, как раз для бизнеса это, пожалуй, хреново. Но, в сущности, а чем я, собственно, рискую? Ну познакомлюсь, посмотрим друг на друга. Нефтяной кризис, по словам моего недавнего попутчика, далеко за горами. С этими глубокими мыслями я и заснул.
Папку я оставил дома. Вернее, не оставил, а попросту забыл. Не до папки было в тот день. Рано утром позвонили, сказали, что задержали фуру на таможне и не хотят оформлять. А в фуре йогурты, сыры и прочая колбаса. Да простой шестьсот пятьдесят долларов в сутки. Помчался туда, пока выясняли, пока договаривались. В офис приехал часам к трем. Работы было по горло, часов в пять звонит охранник и говорит, что ко мне посетитель. Попросил проводить ко мне. Через минуту появился вчерашний секретарь.
