Система современного римского права. Том IV - страница 60

Если принять это объяснение, то во всех случаях строгой обязанности дело выглядело бы так. Обязанность была бы безусловной, поскольку истцу (чтобы воспользоваться ею) не надо было бы приводить особое доказательство. Основанием обязанности было бы лишение правомочного лица возможности до этого продать спорную вещь и тем самым предотвратить любой ущерб своему имуществу. Эта возможность подразумевается в общем сама собой, и только в редких случаях, в которых ответчик доказывает, что возможность отсутствовала, отпадает также и обязанность возмещения, обоснованная этой возможностью.

II. Смысл второго ограничения заключается в том, что случайная гибель не должна обязывать к возмещению, если это могло бы произойти и с истцом как владельцем, а только в том случае, если она была следствием неправомерного владения ответчиком[295].

Рассмотрим и это ограничение сначала в целом, согласно характеру данного правоотношения. Его кажущееся оправдание заключается в том обстоятельстве, что в первом из двух названных случаев истец, кажется, не несет никаких убытков вследствие отсутствия владения, поскольку его имущество после произошедшей гибели имело бы такой же размер независимо от того, был он лишен владения или нет.

Однако эта видимость исчезает, если сопоставить упомянутое ограничение с только что предпринятой попыткой объяснения первого ограничения. Ведь если даже гибели присущ столь общий характер, что она произошла бы в любом случае, то все же нельзя отрицать возможность того, что истец мог бы своевременно продать и тем самым предотвратить всякую утрату в своем имуществе. Но именно этой отсутствующей возможностью, как было показано выше, обосновывается строгая обязанность ответчика.

Спросим теперь, что встречается в источниках римского права об этом втором ограничении.

Все ясные и решающие фрагменты, которые выше использовались для установления самого строгого правила, молчат об этом полностью. Если, стало быть, во многих фрагментах безоговорочно говорится о том, что в случае стипуляции должник из-за просрочки становится обязанным возместить случайную гибель обещанной вещи (без какого-либо упоминания указанного ограничения), то мы, допуская ограничение, вступали бы в решительное противоречие по меньшей мере с этими фрагментами, и потребовались бы очень ясные, недвусмысленные свидетельства, если бы у нас возникло хотя бы одно сомнение или если бы мы попытались объединить кажущиеся противоречивыми фрагменты. Точно так же дело обстоит со строгим обязательством недобросовестного владельца, а также со своеобразным видом просрочки в исках in rem.

То же, что мы на самом деле находим в римском праве об этом мнимом ограничении, можно свести к следующим высказываниям.

А. В случае actio ad exhibendum выше уже было высказано положение, что случайная гибель вещи после литисконтестации иногда обязывает ответчика к возмещению, что следует понимать так, что строгая обязанность наступает при таких же условиях, как и в случае виндикационного иска. К этому высказыванию Павел добавляет следующие слова[296]:

В этих словах выражается не что иное, как особое подтверждение высказывания о названном здесь случае, но в них не заключается заявление о том, что силу должно иметь обратное, если гибель произойдет по-иному. В этих словах отнюдь не заключается ограничение строгой обязанности.