Мэр насмешливым жестом поднял вверх руки.
– Увольте! Увольте, господа! – воскликнул он. – Вмешиваться в деятельность избирательной кампании!.. Да меня самого надо будет гнать тогда в три шеи! – Он с улыбкой посмотрел на собравшихся, хотя глаза его оставались по-прежнему холодными.
Члены делегации сумрачно переглянулись. Волков кашлянул и неожиданно официальным тоном поинтересовался:
– То есть следует понимать, что вы решительно отказываетесь пойти нам навстречу?
– Рад бы, но не могу! – сожалеюще откликнулся Гудков. – Хотя обещаю вам взять это дело под личный контроль. Будем вместе разруливать эту непростую ситуацию. В конце концов, у нас общие интересы – интересы нашего родного города, не так ли? – он обвел серьезным взглядом лица своих посетителей.
– Ну, ваши интересы нам известны! – неприязненно буркнул Темин.
– Интересы наши, возможно, и сходные, но диаметрально направленные, Владимир Степанович! – категорически заявил Волков. – Все это отлично понимают. Мы надеялись найти некоторые точки взаимопонимания, но, поскольку это не удалось, мы оставляем за собой право продолжать борьбу всеми доступными нам способами… – Он выразительно посмотрел на помалкивающего до сих пор Подколдина.
Тот встрепенулся, поправил на носу очки и, волнуясь, сказал:
– Разумеется, мы оставляем за собой право на собственную точку зрения, которую будем озвучивать через газету, чтобы у наших читателей была возможность получать более объективную информацию. – Он быстро взглянул на мэра и решительно добавил: – Остальные издания в нашем городе грешат известной односторонностью в освещении событий…
Гудков пожал плечами и ответил брюзгливо:
– Я всегда приветствовал гласность и разумную критику тоже. Но хотелось бы все-таки предостеречь вас от… инсинуаций. В пылу борьбы нетрудно скатиться на голословные заявления, Николай Евгеньевич! Проигнорировав эту истину, вы можете оказать своему кандидату медвежью услугу.
– А вы не боитесь, что вам самому оказали медвежью услугу, дорогой господин мэр? – с сарказмом в голосе произнес Темин. – Цыплят по осени считают…
– О какой услуге идет речь? – холодно осведомился Гудков.
– Все о той же! – зло сказал Темин. – О которой мы тут битый час базарим…
– Вы отдаете себе отчет, господин Темин! – с угрозой в голосе воскликнул Гудков. – Вы вообще понимаете, что вы говорите? Или от огорчения у вас помутился разум? Пожалуй, только это может оправдать ту ахинею, которую вы несете. Никогда не поверю, что вас на это уполномочил Караваев! Для этого он слишком умен…
– Да я вообще не хочу ни о чем разговаривать! – взорвался Темин. – Я сразу сказал, что это пустая трата времени…
– Пожалуй, на этом закончим! – повысив голос, сказал Волков и поднялся. – Нам пора, господа. Всего хорошего, Владимир Степанович! Все-таки не будем терять надежды, что вы займете более конструктивную позицию.
– Хотелось бы и мне надеяться на вашу добрую волю! – буркнул Гудков, взглядывая исподлобья на своего оппонента.
Темин с Подколдиным также поднялись. Не глядя на хозяина кабинета, они потянулись к выходу. Только Волков, не теряя присутствия духа, довольно корректно раскланялся и только тогда присоединился к своим спутникам.
Гудков дождался, когда за ними закроется дверь, и сразу как-то весь обмяк и осел в кресле. С минуту он пустыми глазами неотрывно смотрел в стену, а потом наугад нащупал телефонную трубку.
