— Скалка, ты как? Пойдем, нам еще на автобус надо.
Пашка смотрит на меня понимающе, явно ждет ответа, но что я ему скажу?
— Поговори с девчонками. Да просто истерика у них, никто из тех, кто тебя знает, не подумает, что ты могла сдать кого-то. К тому же тебя здесь вообще полтора месяца не было. А Холодов этот… Так он «чистильщик», и ему все тут дозволено. Против него вряд ли кто попрет. Не надо было к нему со шпорами идти, зря вы это.
— Почему все дозволено?
Пашка только плечами пожимает и продолжает:
— Я думаю, даже Колькин отец не стал бы с ним ссориться, и другие местные светила тоже, если им дорога работа здесь.
— С чего это? Он кто вообще?
Голубев не успевает ответить, потому что оборачивается на окрик какого-то парня, не помню, как его зовут, кажется, на курс старше учится. Дальше едем вместе, ребята что-то обсуждают между собой, вроде как футбол, но я не вникаю. Мне до них нет никакого дела. Мир рухнул, когда я вышла из кабинета Холодова.
В автобусе много знакомых лиц, конечная остановка — наша общага, так что…
— Привет! Говорят, ты теперь на особом положении? Скалкина, ты ему борщ свой приготовила или другое что сделала?
— Точно не борщ. Ты его не видела будто. Он явно гурман. И Скалкиными пельменями тоже побрезгует.
Не понимаю, о чем девчонки, но тон и их ухмылки мне совсем не нравятся.
— Ну так как? Не успела выбраться из своей деревни, как уже совратила нашего Яра?
— Кого? — растерянно смотрю на двух подружек с четвертого курса. Они этажом выше жили в нашей старой общаге. Мы как-то не общались. Перевожу взгляд на Голубева, но он меня не видит, стоит спиной.
— Да растрепали уже твои товарки, как сегодня тест сдавали. Говорят, ты списывала прямо перед его носом, а он тебя не выгнал. Да он Юльку с филфака на прошлой неделе обещал к экзамену не допустить, а она на красный диплом идет, одна из лучших на курсе...
Мне нет никакого дела до какой-то Юльки, я ее и знать не знаю, но теперь уже понимаю, о чем речь.
— А потом, говорят, Холодов велел тебя позвать к себе. В кабинет. Ну так как? Скалкина? Отработала тест?
Вот теперь я понимаю. И тут же вспыхиваю, вспоминая, как он прижимался ко мне, как почти шептал, обжигая дыханием мою кожу!
Девчонки снова смеются, а меня досада берет, и не знаю, что ответить. Обидно так.
— Ну и как? А, Скалка?
— Шикарный! — ляпаю, не подумав. — Просто супер! Сходите к нему в кабинет и сами все почувствуете! Не завидуйте, девочки!
Ловлю на себе недоуменный взгляд обеих четверокурсниц, но куда важнее для меня Пашка, который озадаченно меня разглядывает. Вот елки-палки, теперь точно придется объяснять.
Сплетни, конечно, сейчас разлетятся по общаге, если уже не разнеслись. Не ожидала, что Люська с Иваненко расскажут все. Не верю просто, ну а кто, кроме них? Два года вместе, и только из-за одного теста... Неужели и правда поверили, что я их сдала? Лучше бы и меня выгнал, чем теперь вот так вот.
— О чем они, Тамар? Ты к этому… он тебя…
— Что он меня? Паш?! Он… он хотел узнать, откуда мы знали задания теста, — шепчу ему в ухо. — Оказалось, что он только для нас его составлял и ни одна группа его не писала.
— И что ты ответила?
Пашка, понятное дело, знает все, часто даже больше, чем мы.
— Да ничего не ответила. Что я могла сказать? Что Козлов откуда-то его натырил? Вряд ли украл. За такие вещи вышвырнут на раз-два и не посмотрят, что папа профессор. А Холодов явно зол, что кто-то получил доступ к его тестам раньше времени.
