— Так объясни, почему он именно тебе дал списать, а нас всех завалил? Если ты, конечно, ни при чем…
У меня уже нет сил отвечать на то, чего я сама не понимаю. Сколько можно уже одно и то же спрашивать?!
— Ты вообще понимаешь, что теперь все зависит от тебя? Что ты ему скажешь?! — Маринка взвизгивает и с такой обидой смотрит на меня, а я… Я так и не призналась, что познакомилась с Холодовым раньше. Не могу, и все.
— Я просто скажу ему, что… подошел незнакомый парень, спросил, нужен ли тест по английскому. Ну и…
— Бред полнейший! — резюмирует Дятлова.
— А что мне сказать? Правду? Кольку подставить? Или пойти и документы самой сразу забрать?! Вас-то он к себе не вызывал! — теперь уже и я кричу.
Все на нервах, Козлов так и не вернулся, Голубев готовится у себя к завтрашним парам. А у нас тут… В общем, продолжаем репетировать мою речь.
— Привет! — в комнату заходит Туева. Она вроде как по вечерам работает, возвращается поздно, но сейчас все, кажется, рады, что она здесь. Иначе не знаю, до чего мы договоримся. А при ней все молчат.
Столько всего в голове крутится. Неужели я вылечу из универа?! Не только я, но и девчонки тоже. Может, поговорить все-таки с Холодовым? Может…
Сама не понимаю, как засыпаю. Спасительный сон, сплю крепко, утром не могу вспомнить, что мне снилось. Но явно что-то очень хорошее, раз просыпаюсь в отличном настроении.
Девчонок уже нет, только Туева рядом сопит. Опять ведь на пару опоздает. Не мое дело, конечно, как мне не раз объясняли и в школе, и тут в общаге, но пройти мимо все равно не могу. Странно, кстати, что будильник ее не пропипикал, вчера видела, как она в телефоне выставляла нужное время. Мобильный ее сейчас почему-то отключен. Чуть потолкала Вику, та вроде проснулась.
— Нам ко второй паре сегодня, помнишь? — киваю Туевой, а сама топаю на кухню.
Есть хочется! Вчера не до еды было, так, поклевали сосисок, но разве это нормально?! Мама мне не позволяла есть полуфабрикаты, ну разве что очень-очень редко.
Время еще есть, можно оладушек напечь, сметана точно в холодильнике, но лучше с маминым вареньем. Интересно, а где все? Пишу в наш чат, а там тишина. Ладно, сначала позавтракаю.
— Скалка, а ты что готовишь?
Плиту не успела еще включить, а девчонки из соседней комнаты уже тут как тут. Явно не голодные, но все равно смотрят на меня выжидающе. Я, конечно, люблю готовить, и все это знают…
— А вы моих не видели? Куда все убежали? — интересуюсь у соседок.
— Дятлова все перваков окучивает, а за Иваненко Люся утром зашла. Пошушукались чего-то и в город свалили. Вам сегодня ко второй?
Ко второй… На учебу ехать совсем не хочется, теперь каждый день как последний. Смотрю на телефон. Где Колька? Он же должен хоть что-то сказать? Знает, конечно, что я его не сдам, но англичанин не дурак, может, и сам догадается. Все знают, что Козлов может много чего достать за деньги.
С Колькой сталкиваемся в коридоре, он, кажется, наоборот, только вернулся в общагу. Лицо хмурое, глаза красные…
— Ну как? — спрашиваю сама не зная что. Есть внутри всегда какая-то надежда, что все обойдется.
— А что как? Хорошо только то, что, похоже, никто кроме «яда» не в курсе о вашем провале. Ну из преподов в деканат он точно не ходил, мне б сказали. Все остальное плохо — я к нему, понятное дело, не подкатывал, но взять его за яйца у меня не получится. Нет на него у меня ничего, и у других тоже нет.
