За криками и эротическими блеяниями на видео произошла перемена. Галиб задушил свою жертву. Он стонал, кончая, затем взорвался, расплескался и забрызгал помещение, потек по розовым стенам белыми разводами. А на кушетке осталась лежать голая хозяйка спа-салона.
Видео закончилось.
Марс сидел перед экраном ноутбука и не двигался. Он был потрясен до глубины души увиденным, собственными реакциями и силой воли жертвы. Редкий случай сопротивления, еще более редкое видео с Галибом. А его реакция на нее, на не случайного человека? Какая разница, если ясно, что Вера будет принесена в жертву? Галиб вновь будет ее искать, раз уже его вклинило. И ему сойдет это с рук, так решил шейх.
Приказ некому отменить.
«Свидетель убийства» – моё новое амплуа, которое вызывает во мне трепет. Как бы я хотела, чтобы его никогда не было. Но хуже всего то, что я узнала убийцу. Когда я честно рассказала об этом офицеру полиции, составляющему протокол, он всё записал и сказал, что проверят видеокамеры (ведь убийца скрылся), а меня отпаивали чаем девчонки в подсобке.
А потом началась полная неразбериха.
«Подпишите здесь, подпишите там».
Я подписывала документы пачками: о неразглашении, разрешении на обработку данных, анализы, интервью, допрос, опрос различных служб, соблюдение секретности, страховку и прочее. Мне обещали возможность вернуться домой, но в течение десяти дней не разрешали покинуть Новосибирск. Полицейские и участковый улыбались, но упорно молчали. Никто ничего не объяснял.
Я устала ждать и бояться. В конце концов сообщили, что убийца пойман, и я могу поехать домой. Вся остальная информация, как объяснили в полиции, приравнена к государственной тайне.
Возвращаясь через Иркутск, я мысленно благодарила силы небесные за то, что все обошлось. Андрей встречал с цветами – жест внимательности, приятный и ничего не значащий.
Его синяя Тойота шла по вечерней автостраде Байкала, плавно огибая озеро с левой стороны, когда я, измученная длительной поездкой, устало положила голову на спинку кресла и вяло посмотрела на мужа. Круглый год он носил рубашки-поло. Те удачно подчеркивали накаченные бицепсы. Андрей был, как всегда, хорош. Жаль только, любил он не меня.
Тяжело вздохнула:
– Знала бы, никогда бы не поехала.
– Всё закончилось, малая, расслабься.
Я снова вздохнула, посмотрев на мужа. Казалось, он не замечал моих отлучек два раза в год. Не хотел замечать. Скорее, второе. Он радовался, что я перестала без конца соблазнять его в попытке сохранить брак, насолить сопернице или добиться чего-то ещё.
– Мои поездки радуют тебя?
Андрей улыбнулся, не сводя глаз с дороги, оторвал одну руку от руля и почесал окладистую бороду. Та походила на бороду лесоруба или охотника.
– Ты полагаешь, это важно?
Его рука с бороды опустилась мне на колено. На фоне моей ножки в теплом чулке в сапожке она казалась огромной лапищей. Помедлила, а затем поползла глубже под ткань, по бедру, под толстый край разреза шерстяной юбки.
Я тут же почувствовала прилив волнующих ощущений, бросила красноречивый взгляд, пытаясь вспомнить, когда между нами была близость. Или приятная ласка, такая как сейчас. Поддаваясь навстречу, загораясь от томящих прикосновений.
Его рука помедлила, двинулась дальше, ощупывая застежки на чулках и тонкую шелковую ленту, крепящуюся на пояске. Сильные пальцы исследовали аккуратно, трогали с аппетитом.
