– Это нигде, – ответила Серафима.
И протянула мне колечко. Почти такое же, как у нее, только вместо камня на нем была буква «Ц».
– Приходишь в четвертый, – сказала одна из девушек, Марта, которая жила на соседней улице, – Поднимаешься на лифте на чердак – там такая специальная кнопочка есть – выходишь и произносишь вслух или про себя «ФИЦИ». Увидишь дверь. Это и будет вход в пятый корпус. Да, кольцо надеваешь прямо сейчас и не снимаешь. Желательно до пятого курса. Оно и есть ключ к пятому корпусу.
– А чего так сложно? – я слегка удивилась подобной конспирации.
– Факультет закрытый, – не очень охотно объяснила Марта. – Организован недавно. В прошлом году состоялся первый выпуск. Отношение к целителям неоднозначно, поэтому приходится существовать на полулегальном положении. Догс набирает студентов сам. И преподавателей тоже сам. Тебя ведь он прислал, верно? Да, насчет стипендии не беспокойся. В первом семестре получают все, дальше – по итогам сессии.
– А… сколько стипендия?
– Прожиточный минимум, – ответила Сима. – Это если не повышенная. Повышенная плюс пять тысяч. После первой сессии можешь брать подработку. Тут ее достаточно, не сомневайся.
Наверное, если бы не появилась Сима, я бы вернулась к капусте и морковке. Заместитель начальника лаборатории, надо же! А как вам превращение зачетных чикс в обычных девчонок? Лично я в полном ауте.
Но сюрпризы, как оказалось, еще не закончились.
Едва я, не оправившись от первого потрясения, вышла в коридор, как нос к носу столкнулась с Поэтом.
– Птица! – завопил он, и я почти физически ощутила, как эхо от его вопля прокатилось по коридору и всем его ответвлениям, поднялось по лестнице и растаяло в пятом, скрытом от любопытных глаз, корпусе.
Группа девчонок, толпившаяся возле массивной двери с надписью «Библиотека», дружно повернула к нам головы. Поэт, как все приличные поэты, любит эпатировать – и стихами, и поведением.
– О сколько зим и сколько лет с тобой не виделись, Поэт! – не растерялась я.
Раньше мы просто обожали экспромты.
– Представь, а мне частенько снится который год все та же Птица! – отпарировал он.
Ну, что я говорила?
Мы с Александром Радищевым, полным тезкой русского поэта и писателя, дружили с детства. Квартиры наши располагались в соседних подъездах, моя маман работала с его папой в одном очень секретном учреждении (ядерный – в нашей интерпретации «ядрёный» – институт далеко за городом). До восьмого класса сидели за одной партой. Странное дело – нас не дразнили женихом-невестой. В начальной школе мы входили в дружную компанию девчонок и мальчишек, а позже, даже если кто-то и захотел поязвить на наш счет, уже не осмеливался. Я показывала ехидам сбитые, никогда до конца не заживающие костяшки пальцев, и открывшиеся было рты моментально закрывались. Да мы с Поэтом и не были парой. То ли это действительно была платоническая дружба, то ли просто не успели. После восьмого класса Сашка уехал в Лесорубинск, куда перевели его папахена.
Первое время мы даже переписывались, а потом, как обычно бывает, поток сообщений измельчал и наконец прекратился вовсе.
– Что ты здесь делаешь? – спросили мы хором и рассмеялись.
И хором же ответили:
– Поступаю.
У желающих попасть в книгохранилище округлились глаза.
– Выйдем, – сказала я и потащила Поэта на волю.
– Поступаешь, значит, – сказала я. – И куда?
– Так сюда же, в политех! Птиц, ты чего? Вообще-то я уже поступил. Пришел расписание узнать. Через два дня же за парту садиться.
