– Добрый вечер, моя красавица!
Малютка открыла и закрыла ротик – увидев это, Джорджия пришла в бурный восторг:
– О-о-о, она уже пытается говорить!
– Для этого, думаю, пока рановато, однако она у меня настоящая умница.
– Она совершенство! – искренне вырвалось у Джорджии.
Внутри у нее все болезненно сжалось. Впервые она отчаянно хотела иметь дитя – всей душой и всем телом. Прежде желание иметь наследника было вопросом супружеского долга, а еще способом доказать свою женскую состоятельность. Теперь же она просто желала стать матерью. Джорджия коснулась крошечной ручки, и малютка цепко схватила ее за палец.
– Какая она сильная!
– Ну, чересчур сильной ей быть ни к чему, – возразила Уинни. – Она станет обворожительной истинной леди.
«Будь такой, какой сама захочешь, – мысленно обратилась Джорджия к ребенку. – А уж твоя тетя о тебе позаботится!»
– Итак, этого Дрессера надобно задобрить, – размышляла вслух Уинни. – Если он к нам пожалует, я сделаю все от меня зависящее. Однако зачем это нужно? Неужели батюшка надеется, что он согласится удовольствоваться меньшей суммой, чем истинная стоимость Фэнси? Но это, как мне кажется, не вполне правильно.
– Нет, дело не в этом. Просто у отца нет в конюшне жеребца, равного по цене Фэнси, на которого можно было бы ее обменять. – Джорджия все еще зачарованно смотрела на младенца, пускающего пузыри. Обращаясь к малышке, она сказала: – Вот если бы твой дядя Артур не был таким дураком, твоему благородному дедушке ничего не стоило бы расплатиться за Фэнси Фри и покончить с этим делом!
Уинни выхватила у сестры младенца:
– Не смей критиковать брата в присутствии моей дочери!
– Отчего бы нет? Проиграть в карты десять тысяч, когда годовой доход морского офицера составляет всего тысячу, – это ли не глупость? Отцу не следовало вмешиваться: пусть бы братец сел в долговую тюрьму, – но он предпочел заплатить его долги, чтобы Артур остался на плаву… то есть во флоте. Забавно-то как!
– Ты это о чем?
– Я про «остаться на плаву» и «во флоте». Непременно напишу едкую эпиграмму!
– Джорджи, не следует истинной леди быть чересчур умной.
Малютка вдруг испустила пронзительный вопль, и Уинни захлопотала над ней:
– Тише, моя дорогая, тише! Твоя тетушка вовсе не хотела тебя расстроить!
Джорджия поднялась и отошла в сторонку. Господи, сколько шума от такой крошки!
– Маргарет! – позвала Уинни. Тотчас вбежала полногрудая служанка и унесла ребенка. Когда вновь воцарилась тишина, Уинифред сказала: – Детка, должно быть, проголодалась. Я наняла для нее прекрасную кормилицу.
– Я сказала лишь, что Артур сильно прибавил хлопот всем нам. Ему следовало бы как минимум признать свою вину и хотя бы изобразить раскаяние! Ну а потом Пранс с этими его новыми статуями для Эрне и еще зеркальная стена… И сам батюшка…
Уинни зажала уши:
– Джорджи, перестань! Разлада в семье допускать нельзя!
– Тогда мужчинам надлежит вести себя как подобает! – отрезала Джорджия, но тотчас устыдилась своего порыва: – Прости меня, Уинни. Наверное, нам следует уважить отца.
– Наверное? – всплеснула руками Уинни. – Ты невозможна, Джорджи!
– Однако почему нашим братьям не поступить так же?
– Потому что они мужчины!
Сестра, казалось, вот-вот разрыдается, и Джорджии волей-неволей пришлось смолчать, хотя едкий ответ вертелся на языке. Она мало встречала мужчин, достойных почтения, и большинство просто-напросто пропали бы, если бы рядом не было женщин, наставляющих их на путь истинный.
