– Теперь припоминаю эту историю с лошадьми, – вдруг сказала Уинни. – Правда, тогда я только что произвела на свет Шарлотту, поэтому мне было не до сплетен. Однако Треттфорд, помнится, говорил, что Дрессер намеревался заполучить Гослинга-Гоу.
– Что-о-о? – воскликнула Джорджия. – Так Дрессер затеял все это, чтобы потом поторговаться? Вот хитрый негодяй! Какая жалость, что это ужасное животное пришлось пристрелить! Этому жеребцу самое место было бы в конюшнях Дрессера с протекающей крышей и гнилой соломой. Но бедняжку Фэнси Фри надо спасать, поэтому Дрессер, когда пожалует сюда, не должен ни в чем знать отказа!
В голове у нее стала зарождаться блестящая идея.
– Он совсем неотесан? – спросила Уинни.
– Отнюдь, – честно ответила Джорджия. Конечно, он сграбастал ее в охапку совершенно по-мужичьи, но несправедливо было бы назвать его неотесанным. – Все-таки он настоящий моряк, вояка… и, похоже, его интересует исключительно конюшня.
– Что ж, остается надеяться, что когда он приедет, то почистит башмаки.
Джорджия, расхохотавшись, простилась с сестрой и уже у себя в комнате поняла вдруг, что Уинни вовсе не шутила.
Что же до своей идеи… Джорджия как следует обдумала ее и направилась в покои матери.
Матушка писала какие-то письма – это было основным ее занятием здесь. Почти все они адресованы были супругу, от которого также регулярно приходили послания. Джорджия поняла, что мать куда активнее вовлечена в управление семьей, чем ей казалось прежде, – возможно даже, именно ее твердая рука направляет вспыльчивого мужа и сдерживает его порывы.
Неужели это называется «почтительностью к мужчине»? А если матушкины советы так важны для отца, с какой стати ей сидеть здесь, в Треттфорде? Чтобы приглядывать за своевольной дочкой?
Джорджия присела перед матерью в реверансе:
– Как полагаете, матушка, можно ли мне съездить в город на денек? Я найму лодку и…
– В этом нет нужды, – произнесла мать, не переставая писать.
– Но лорд Дрессер…
Матушка соблаговолила наконец оторваться от письма и озабоченно взглянула на дочь. Джорджия расхохоталась:
– Что вы вообразили, матушка? Что я от него без ума? Просто я только что узнала, что он сейчас в Лондоне и приглашен на бал. Я полагала, что он возвратился к себе в Девон.
– Я и сама так полагала, однако если ты говоришь…
– У меня к нему дело: нужно убедиться, что у него есть приличная одежда, он умеет элегантно кланяться, сносно танцует. Ведь вы сами просили меня приглядывать за ним, – прибавила она лукаво.
– Н-н-ну да… но его можно вызвать сюда.
– Однако если он нуждается в приличном костюме, то здесь его негде будет взять.
– И ты хочешь сама посетить столичные магазины, разумеется, – сказала мать. – Так что заодно улучшишь и свой собственный внешний вид. – Она умолкла, обдумывая ситуацию – так, словно это был важный политический вопрос. – Мы определенно не хотим, чтобы лорд Дрессер чувствовал себя на балу не в своей тарелке.
– Определенно не хотим!
– Очень хорошо. – Джорджия уже готова была торжествовать победу, однако мать разрушила все ее надежды: – Я еду с тобой.
– И ты будешь надзирать за преображениями лорда Дрессера с моей легкой руки?
Мать посмотрела на дочь так, словно та предложила ей искупаться в Темзе.
– Я хочу побеседовать с твоим отцом. Далеко не обо всем можно написать. А поскольку в городе мы с тобой отправимся каждая по своему делу, тебя должны сопровождать горничная, а также лакей. Последний необходим на тот случай, – прибавила она, – если лорд Дрессер не сможет встретить тебя на причале и сопровождать с первой до последней минуты.
