И демон подошел близко. Он почти коснулся ее волос. Скорее всего этому способствовала укрепившаяся связь. Елена сама надела кольцо, ответила на поцелуй, откликнулась на зов. Последние препятствия между ними рухнули. Дело уже шло к рассвету; она услышала, как он повторял ее имя, и проснулась. Сначала ее глаза привыкали к полумраку, затем расширились, когда узнала Эттвуда.
При этом она не издала ни звука. Только уселась на простынях, сминая пальцами безразмерную сорочку. Почему девиц принято облачать в эти чудовищные балахоны, глухо закрывающие все самое интересное вплоть до ключиц? Расчет на то, что голыми пятками мужчину нынче не соблазнишь? Он тоже остановился, прикидывая с какой стороны подступиться. Просто задрать этот сатиновый колокол — тогда он не увидит ее лица. Сзади должны были находиться завязки, как у передников, но Елена охнула и уперлась лопатками в стену.
И в тот же миг ему под ноги выкатился маленький шерстяной монстр. От каких-то тетушкиных приятельниц, навещавших ее в поместье, он слышал, что мопсы не кусаются. Мол, не настоящая это собака. Но засранец ухватил так, что демон подпрыгнул и с трудом удержался, чтобы не запустить этот яростный комочек прямиком в стену. Нехорошо уничтожать то, что дорого Елене.
Странно, что хотя бы это сохранилось в рогатой башке, в которой громко пульсировало лишь одно слово: «Моя, моя, моя, моя».
Елена ойкнула и окончательно пришла в себя. Зубастый крокодил одним махом оказался у нее на руках, а граф потирал лодыжку в собственной кровати. Заляпал кровью белоснежные простыни, словно… Впрочем, это все неважно. Что теперь думала о нем девушка. Что он насильник? Озабоченный бес? Ведь он по ее глазам прочитал, что она заметила жажду, которая его съедала. Бездна, ну что за идиот!
Мог бы надеть на себя, отправляясь спать, несколько сдерживающих цепей. Привязать разгульный разум к собственной комнате. Вместо этого он тешил самолюбие тем, что считал, что полностью все контролирует. Немного поиграет — и отпустит… Так ему и надо! Никак не выходит вызвать в ней доверие, которым ничтожная тряпка Эккерсли так свободно пользовался.
Но девушка в чем виновата? Она-то почему должна вздрагивать — что в его присутствии, что засыпая у себя в кровати. Примерно с такими мыслями Эттвуд вышел к завтраку этим утром. Ему доложили, что экипаж, который доставит обеих дам в его загородный особняк, уже выехал за пределы Мидса. Да и он мог в этом убедиться, просканировав собственный перстень.
Винс на подносе вынес корреспонденцию. Несколько писем, которые нельзя проигнорировать, от шишек Мидиуса. Ему придется заняться недугами в благородных семействах, не откладывая. Только это и оправдывает его вечно затягивающиеся визиты сюда. С другой стороны, порталы он создает почти свободно и сможет посещать больных, не расставаясь с сыном. «И с Еленой тоже», — подсказал внутренний голос.
Еще одно письмо отличалось от остальных даже формой. Среди ровных прямоугольников лежал белоснежный, как будто накрахмаленный, многогранник. Чтобы не затерялся. Послание Алисии разнилось и по тону. Оно не спрашивало, не надеялось, а требовало и ставило в известность. Даже переживания о драгоценном архонте не делали монну человечнее:
«Что же ты, милый, наделал в этот свой приезд столько шума? Не боишься вызвать излишний интерес к своей персоне? Не так трудно докопаться до истины и выяснить, что все шестнадцать графов Арбаса — одно и то же лицо, за которым скрывается принц Ада, верховный демон Марбас. И что тетушка у него подревнее местной цивилизации.
