Борюсь с желанием взять малышку за шиворот и как котенка закинуть в ее же двор. Подальше от проблем. Для меня и моих людей.
Считаю до пяти, остываю. Беру девчонку на руки, подхватываю под ее упругую аккуратную попку, прижимаю к себе покрепче, чтобы не выскользнула.
- Я бы на твоем месте обнял меня за шею. Она у меня крепкая, выдержит таких как ты.
- Отпустите меня, - лепечет едва слышно.
- Я слышал своими ушами, как ты просилась на ручки! – усмехаюсь.
Барби с копной светлых волос смотрит на меня удивленно и испуганно, одновременно, огромными зелеными глазами.
Нервно сглатываю. Какая же она хорошенькая. И молоденькая. Понимаю, Егорку, которого потянуло на нимфетку. Дочку Власова.
Небрежно перекидываюсь словами с охраной и несу девушку к себе домой. Я так понял, что к себе она не торопится.
В доме ставлю её на теплый пол, показываю на розовые женские тапочки, припаркованные в холле для гостей женского пола.
Барби глядит на меня недружелюбно, а я скольжу взглядом по ее тонкой фигурке с аппетитными выпуклостями. И замечаю, как сильно дрожат тонкие хрупкие плечи.
- Он тебя что ни черта не кормит? Экономит? – хмыкаю.
Смотрит во все глаза.
- Вы что опека? – огрызается.
- Почему это? – искренне удивляюсь.
- Интересуетесь, кормит ли меня супруг!
- А ты мне нравишься! Борзая. Под стать муженьку – адвокату. Находишься в тяжелом положении, а дерзишь тому, кто возможно тебе поможет!
- Егор меня кормит. Но я не толстею. Даже во время беременности мало набрала. Врач меня ругала всё время, пока я носила Марсика и Лианочку.
- А чего такие странные имена детям дали? В космонавты или в летчики готовите? – снова смеюсь.
Блондинка откровенно ругается себе под нос. Явно в мой адрес. И нервно сглатывает.
- Тебе теплый душ надо принять! – подхожу ближе, хочу взять жену брата за руку.
- Вы меня в душ не затащите! Маньяк! – отскакивает от меня и округляет без того большие глаза. Хлопает на меня своими опахалами. Ресницы у девушки темные и длинные. Пушистые.
Рука так и тянется, чтобы потрогать, какие она на ощупь. А ещё больше хочется провести по ним языком…
Блин!
Хватаю соседку, тащу ее в ванную комнату, где ставлю, прислонив носом к перегородке душевой кабины.
- Сама разденешься, помоешься. Спинку тереть не буду. Не проси. Мне с тобой нельзя шуры-муры крутить. Причина на то есть веская! Полотенце возьмешь в шкафчике.
Поспешно выхожу из комнаты и закрыв дверь плотно, опираюсь об нее спиной. А когда слышу, как вода бьется об пол, успокаиваюсь и сползаю на пол.
- Трындец!
Вот уж не думал я, что судьба родного брата меня когда-нибудь будет волновать.
Срал бы я на него, как он на меня тогда!
Но от этой Барби веет чем-то таким беспомощным, что хочется пожалеть её, протянуть ей руку помощи.
Тем более, что я ей должен. Я косвенно виновен в смерти её отца. Конечно, ей не обязательно знать об этом!
Достаю из кармана мобильный набираю брата. Идут бесконечные гудки, а потом сбрасывают трубку. И так повторяется трижды.
Понятное дело, после всего дерьма, что было между нами, нормальные человеческие отношения исключены.
Как-то так вышло, что живём мы по разную сторону закона.
Поднимаюсь на ноги, стучу в дверь ванной комнаты, сообщаю незваной гостье, что одежду оставил у дверей. Дать мне ей нечего, кроме собственного трико и теплого худи.
- Приходи на кухню!
В желудке голодно ноет, но плотный обед сейчас не зайдет. Принимаю решение сварганить по-быстрому горячие бутерброды.
