Скарабей сердца - страница 2

Ренни ждал. Стемнело, и по гробнице разлился холодок. Ренни слышал самые разные жуткие звуки, о которых и не подозревал, когда было светло. Казалось, что по каменному полу что-то ползает. Ещё что-то, снаружи гробницы, попискивало и шипело.

По коже Ренни побежали мурашки. Неужели его обнаружила Меритсегер, богиня-змея? Неужели отправила своих змей наказать его за то, что он остался в долине ночью? Мальчик хотел уже набраться храбрости, вылезти из укрытия и убежать прочь, как вдруг услышал приближающиеся к гробнице шаги. Две пары ног топали в такт. Ренни съёжился за кувшином. Его сердце колотилось так громко, что он был уверен: кто бы ни приближался, они его услышат.

Шаги стихли у порога.

– Здесь всё чисто, – произнёс грубый мужской голос. Он явно принадлежал меджаю, стражнику, проверявшему, все ли работники покинули Долину царей.

– От этих открытых гробниц меня жуть берёт, – сказал второй голос. – Даже за тройное жалованье не зашёл бы в такую ночью.

– Мне от всей этой долины не по себе, – согласился первый. – Не могу дождаться, когда меня переведут в Куш[6].

Ренни облегчённо выдохнул, когда меджаи отправились дальше. Взошла луна, и её серебристый свет озарил гробницу.

Внезапно у порога раздался тихий кашель, заставивший мальчика подпрыгнуть.

– Ренни, ты тут?

Ренни выглянул из-за глиняного кувшина. В дверном проёме стоял мальчик, лунный свет падал на его широкие плечи. С правого плеча у него свисал хлопковый мешок.

– Это ты, Маху? – спросил Ренни.

– Да. Выходи. Берег чист.

– Я уж думал, ты не придёшь. – Ренни поднялся на ноги, стряхивая с набедренной повязки пыль. Маху – его старший брат, однако они двое совсем не походили друг на друга. Ренни был низким, с детским лицом и всё ещё носил локон юности у виска, а Маху – высокий, с выпирающим вперёд подбородком и мощными руками.

– Давай быстрее, – велел Маху, поворачиваясь и шагая прочь из гробницы, – у нас не вся ночь впереди.

– Куда мы идём? – спросил Ренни, следуя за братом по пыльной дорожке мимо древней гробницы, которую переделывали для детей Рамсеса. Поговаривали, что боги даровали ему огромное потомство.

– Перестань задавать вопросы, – ответил Маху. – Скоро узнаешь.

– Я надеялся, что ты просто хочешь немножко осмотреться, – сказал Ренни.

– У меня есть дела поважнее, чем играть в исследователей, – фыркнул Маху. – А теперь шевелись.

– Надеюсь, мы не нарушаем закон, – продолжил Ренни. – Хотя мы уже его нарушили, просто находясь здесь.

– Закон существует только для власть имущих и безмозглых, – рявкнул брат. – Я ни тот ни другой. А теперь перестань ныть, как младенец.

Он обогнул холм – за ним долина делалась шире, и по обеим её сторонам стояли гробницы. Царила тишина, если не считать воплей летучих мышей где-то сверху. От них по коже Ренни поползли мурашки.

– Эй, – вдруг сказал он. – Я только что видел, как что-то движется.

Брат обернулся.

– Где?

Ренни указал на статую богини с головой кошки возле гробницы.

– Вон там.

Маху огляделся.

– Я ничего не вижу.

– Я точно видел, как там что-то двигалось, – не сдавался Ренни. – Пойдём домой.

– Не глупи, братишка, – сказал Маху. – Это наверняка кошка или пустынная лисица. Нечего бояться.

– А может, кто-то за нами следит, – возразил Ренни. – Вдруг это меджаи?

Маху огляделся ещё раз, а потом пожал плечами и пошёл дальше.

– Тебе мерещится. Идём.

Ренни заторопился за ним следом, дотрагиваясь до своего амулета, чтобы успокоиться. Они миновали большую гробницу со статуями бога жизни Амона-Ра по обе стороны двери и проскользнули в тесный проход позади неё. Он вёл к гробнице поменьше, с узким дверным проёмом, рядом с которым Маху и остановился.