Скарфинг. Книга вторая - страница 8
София Павловна, прищурившись, всматривается в его лицо.
– Ты боишься?
– Немного, – признается Гелий. – Но это меня заводит.
– Ты плохой мальчик, – говорит доцент Вышеславцева, затягивая на шее Гелия кожаный ремешок.
Она возбужденно смеется, ерошит челку Гелия и шлепает его ладошкой по щеке. София Павловна толкает Гелия и тот послушно валится навзничь на ковер. София Павловна садится ему на грудь. Она наматывает ремень на руку и затягивает петлю на шее у Гелия. Её рыжие волосы светятся в сумраке.
– Ты, правда, никогда раньше не пробовал?
Гелий качает головой.
– Знаешь, а я даже немного тебе завидую, – говорит София Павловна и принимается душить его ремнем.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
– Ты хоть понимаешь, что вытянул счастливый билет? – спрашивает Катерина Осиповна.
Она не сводит с Наума пристального взгляда своих холодных и прозрачных, как льдинки глаз.
– Да, госпожа, – отвечает Наум.
Он лежит в смотровом кресле голый, пристегнутый браслетами за запястья и щиколотки. Ноги Наума задраны вверх и разведены в стороны.
– Я думала отослать тебя на ртутный рудник, – продолжает Катерина Осиповна ровным голосом. – Таким как ты на руднике самое место.
– Да, госпожа, – соглашается Наум, а сам со страдальчески выражением на лице следит за Ефросиньей Ивановной.
Натянув латексные перчатки, докторша подкатывает к креслу ларь на колесиках. Она откидывает тяжелую крышку, и Наум видит наклонную панель из орехового дерева с гальванометром, лампочками, хромированными тумблерами и гнездами для подключения насадок различного назначения.
Ефросинья Ивановна щелкает крайним тумблером, и машина оживает. На панели вспыхивают лампочки, по кабинету плывет низкий тревожный гул.
– Однако, тебе сказочно повезло, – говорит Катерина Осипова с недоброй усмешкой. – Ты теперь игрушка госпожи Музиль-Арельской. Ты на особом положении… Как у нас дела, Фрося?
Докторша выдвигает ящик расположенный пониже приборной панели.
– Можешь меня поздравить, у нас наконец-то была эрекция.
– Так ты полагаешь…
– Да. Я запустила сперматогенез, – докторша торжествующе улыбается. – Простата еще увеличена, но это мелочи…
– Значит, успели, – говорит Катерина Осиповна, нисколько не изменившись в лице.
Она поднимается с кушетки, проходит по кабинету, постукивая каблучками, и останавливается подле окна. Сложив на груди руки, Госпожа Потехина смотрит на песчаные барханы, тянущиеся до горизонта.
Ефросинья Ивановна достает из выдвижного ящичка металлический электрод толщиной с палец. Электрод закреплен на деревянной рукоятке. К рукоятке присоединен длинный тонкий кабель в оплетке, на конце кабеля, словно жало поблескивает тонкий металлический разъем.
– Ты просто волшебница, Фрося.
– Я всю жизнь на Ферме, – отвечает Ефросинья Ивановна. – Я кое-чего в этом деле понимаю.
Она вставляет разъем питания в одно из гнезд на панели.
– Перво-наперво диета. Ну и гальваническая машина по три сеанса на дню.
– Да-да, – кивает Катерина Осиповна. – Разумеется.
Она достает из кармашка жевательную смолку, разворачивает фантик и бросает в рот.
Пощелкав тумблерами, Ефросинья Ивановна выставляет необходимую силу тока. Смазывает электрод густой смазкой и подходит к креслу.
– Катенька, я совсем позабыла про кляп! Вы не могли бы… А то, не ровен час, язык себе прикусит.
Катерина Осиповна берет кляп из стоящего на столе лотка. Кляп сшит из толстой спиной кожи, скрученной в несколько слоев. Кляп уже не новый, на коже остались отпечатки множества зубов.