– Если мне и не победить их, я не отступлю. Они не увидят меня побежденной и рыдающей. За зло, причиненное мне, им придется заплатить.
И кажется, это решение ей так понравилось, что она была уверенна в том, что не отступит.
– Безумная, – послышался голос рядом.
– Пусть, но не слабая, – говорила она, высоко подняв голову и тряхнув огненными волосами.
С той самой минуты, когда внезапно погас огонь, и она поднялась, распрямив спину, Маринка поняла, что произойдет в жизни ее самая большая перемена. Волк это тоже не мог не почувствовать, но он хранил молчание.
– На сколько велики эти силы? – спрашивала она и знала, что ей никто не ответит.
Но ответ был и не важен. И хорошо, что она до самого конца не узнает их истинной величины, наверное, это и хорошо.
ГЛАВА 14 П Е Р В А Я С С О Р А
Он пришел на третью ночь. И было ясно обоим, что эта ночь будет последний и прощальной.
Девушки на поляне, не найдя своего любимца, яростно ей завидовали. Маринка, завладевшая душой и телом молодца, вовсе не испытывала радости. Впрочем, им об этом ничего не могло быть известно.
Добрыня, придя к ней, угрюмо молчал. Она тоже не начинала этого разговора. Но все было ясно и без слов. Хотя она и не была лучшей ведьмой в мире, но в таких вещах все- таки разбиралась. Она представляла себе юное лицо князя Владимира, которого видела еще, когда он не был великим князем, и взглянула на него. Ей показалось, что он усмехается.
– Напрасно, – мысленно произнесла она, – тебе придется скоро еще большее разочарование испытывать, чем мне сегодня. И когда ты в отчаянии спросишь: « За что» я признаюсь тебе, что повинна во всех бедах твоих. Ведь властелин порою может не знать, за что он расплачивается.
Погружаясь в свои размышления, она, забыла о своем госте. Но это только казалось.
– Как жаль покидать ее, – подумал Добрыня, – но ведь у меня нет выбора. Она останется здесь. И появится какой-нибудь новый Тугарин. Разве стоит требовать от нее верности. И для чего нужна ему ее верность, если он вернется в свои покои дремучим старцем, чтобы умереть на родной земле. Это была реальность, но реальность очень грустная.
– Останься по- хорошему, – вдруг яростно заговорила Маринка, хотя еще минуту назад ничто не предвещало бури с ее стороны. – Они меня ведьмой недаром называют. Хотела я тебя отпустить, но чувствую, что вся моя натура противится этому. И даже если бы хотела, все равно ничего из этого не получится.
– Допустим, – согласился он, – я забуду обо всем, но буду с тобой едва ли.
Он указал на необычное и бедное убранство ее хором. Но он знал, как мать может отнестись к Маринке,
– И что же остается для нас с тобой – ссоры и примирения? И так вся жизнь, но мне же только семнадцать годков. И если пахари могут с такой своей участью примириться, то для меня она невыносима станет. Нет, и не проси даже, это невозможно.
Она сама удивлялась тому, что могла минуту назад требовать от него такого, но отступиться было и малодушно и просто глупо. И хмуро взирая на него, она молчала. Говорить пришлось Добрыне:
– Я не за тем к тебе пришел, просто уйти, не простившись, не мог, – примирительно произнес он.
Но, похоже, что она не была на этот раз настроена миролюбиво:
– Нет, – не за этим ты явился, – усмехнулась Маринка, – чтобы еще раз свое превосходство показать, и победу мою окончательную над собой почувствовать. Только не правда, не будет этого.
