Тьма сгущалась. Сумеречный свет Ирао остался позади. Гирнгримгрон мог различать предметы в темноте и немного ориентироваться, поскольку зрение аркфарийцев позволяло им видеть в темноте, но на небольшом расстоянии. Он долго шел, блуждая то среди светящихся кристаллов, то средь пещер, где по стенам шуршали светящиеся многоногие мизеи. Он остановился в расщелине, где завывающий ветер блуждал среди камней, становясь мелодией. Миновав пещеры, он приблизился к большому водопаду, стремящемуся вниз по крутому склону и дальше становившемуся бурной рекой. Он остановился у стены воды и заметил, что реку можно перейти за водопадом.
За водопадом было скрыто углубление, в котором находилась статуя каменного великана, высеченного из живой руды и крепкими узами прикованного к скале. Гирнгримгрон прикоснулся к нему, почувствовав тепло.
– Я чувствую прикосновение. – Неподвижные каменные уста великана издали громкий голос.
Гирнгримгрон, глядя на великана, попятился назад.
– Ты можешь разговаривать?! – искренне удивился он.
– Я слышу голос.
– Я тоже. И это просто удивительно. Ты сотворен из живой руды и можешь разговаривать.
– Я сотворен не из руды. Я был подобен тебе, но в прежней жизни я был не так бледен, как ты.
– Как же ты смог стать каменным?
– Меня поместили в этот доспех из глубинной руды, когда я погибал.
– А ты тоже был аркфарийцем?
– Нет. Я был Эли.
– Эли? Мне прежде не доводилось слышать о подобных тебе.
– Мы живем на поверхности горы Аркфариэл в большом и прекрасном городе Эл.
– Так получается ты один из бессмертных, живущих на вершине подъемника?!
– Что за вздор? На вершине живут вовсе не бессмертные. Эли тоже умирают, как и все, что однажды рождается.
– Я даже подумать не мог, что мне доведется столкнуться с подобным…
– А ты кто? И что делаешь ты в недрах Аркфариэла?
– Меня зовут Гирнгримгрон, я узник ямы отрешенных, я низшей крови из Аркфара.
– Я имени твоего не смог расслышать. Можешь повторить его, узник низшей крови?
– Гирнгримгрон.
– Не мог бы ты его произнести помедленнее?
– Гирн… грим… грон.
– Я буду называть тебя Гирн, если ты не возражаешь.
– Нет, пусть даже это имя моей крови. А как я могу тебя называть?
– В прежней жизни меня звали Фа Но Эль.
– Фаноэль?
– Нужно делать паузы, произнося его, но ты можешь звать меня именно так.
– Тогда приветствую тебя, Фаноэль, – произнес Гирн, прикоснувшись к великану.
– Здравствуй Гирн, узник низшей крови.
– Нет, я уже не узник, я покинул свою темницу и отправился скитаться.
– Так ты, получается, беглец?
– Наверное.
– А я, увы, не в силах покинуть своего заточения, ведь я скован прочными узами, которые разорвать не могу.
– А почему тебя заковали?
– Когда приближалась моя погибель, мне предложили жизнь, в каменном доспехе на страже города Эл. Я думал, что обрету, наконец, стремление к жизни и даже может смогу послужить остальным Эли. Но когда я воссоединился с каменным одеянием, меня пытались заставить устрашать других и использовать обретенную силу против моих сородичей. Я говорил, что лучше сокрушу тех, кто прячется под мраком обретенной силы, чем нападу на беззащитных.
– Значит, тебя нельзя вытащить из каменного одеяния?
– С той давней поры, как покинул я лабораторию, где меня обратили в камень, каменное одеяние – это я.
– И долго ты находишься в заточении?
– Не знаю, жизнь моя остановилась, будто засохшая река, и я взираю лишь на то, как вода спадает предо мною.
