Ответом ему был дружный крик и звон оружия о щиты.
«Это хорошо, – произнёс Оттер, – ведь мы уже близко к ним. Думаю, враг пойдёт на нас, так что мы должны будем либо выдержать их удар, либо развернуться к ним спиной. Но сражайтесь осторожно: если нас разобьют, то могут разбить и Тиодольфа. Вот что мы попробуем сделать: мы вклинимся между ними и бродом, и если это у нас получится, мы будем сражаться, пока один за другим не погибнем. Если же не получится, то мы должны сохранить свои жизни, но нанести врагу такой урон, какой сможем, не кидаясь в рукопашную, и так ждать прихода Тиодольфа. Если мы не встанем между ними и бродом, то никак не сможем помешать им перейти реку. Всё это я говорю вам, чтобы вы следовали за мной, сдерживая свой гнев и сохраняя свои жизни до того, пока не придёт время».
Сказав это, Оттер спешился, вытащил меч и, встав во главе клина, медленно повёл воинов вперёд. Невольники и юноши взяли коней под уздцы, чтобы оставить их в лесу, который был совсем близко.
Оттер вёл воинов вниз, к броду. Когда римляне увидели это, их основное войско начало боком, как краб, двигаться им наперерез. Оттер пошёл быстрее. Его люди, обученные военному делу, не разбивали строя. К этому времени римляне-поджигатели подошли к своему основному войску, и римский военачальник сразу же послал их на готов. Поджигатели, а это была большая группа людей, вооружённых луками и пращами, смело приблизились. Рассыпавшись, они начали стрелять в клин, убив и ранив многих. Но Оттер не остановил войско, хотя оно и оказалось в невыгодном положении, обнажив перед римлянами не прикрытый щитами бок. Не дерзнул Оттер и вывести своих лучников из клина, чтобы римляне, которых было больше, не атаковали их врукопашную. Он пристально смотрел на основное вражеское войско, на то, что они делали, и наконец ему стало ясно, что они раньше, чем готы, подойдут к броду. Он понял, что они нападут на готов, и тогда легковооружённые римские воины, которые сейчас обстреливали его людей, окажутся с фланга и с тыла. Это не сулило ничего хорошего – они разобьют его строй, и всё будет потеряно. Оттер замедлил шаг, а римляне двигались всё так же быстро, и их легковооружённые воины атаковали смелее, приближаясь к готам и всё плотнее смыкая строй, словно собираясь напасть. Как раз в это время Оттер передал по рядам команду и, взмахнув мечом, резко повернул направо, напав всем своим клином на сгрудившуюся толпу легковооружённых. Готские лучники вышли вперёд из-за правого фланга клина и начали быстро и метко стрелять, а лучники с левого фланга побежали, пока не оторвались от клина и не оказались с фланга римских легковооружённых воинов. Римляне, очутившись между мечами и копьями готов с одной стороны и острыми стрелами с другой, не знали, куда повернуть. Началась бойня, и только счастливчикам удалось спастись бегством.
После этой атаки, когда римский отряд был разбит, Оттер не остановился, а помчался через поле к коням. На самом деле, он думал, что основное войско римлян последует за ним, но этого не произошло. Римляне стояли на месте, ожидая, пока выжившие в первой схватке не присоединятся к ним. Это было большой удачей для готов, потому что они немного разбили строй во время битвы со стрелками врага. Воины не впали в дикую ярость, но и не щадили себя. В их сердцах засела горькая злость. Они видели, как рушится крыша горящего бражного зала Берингов, разбрасывая в стороны снопы искр. Остались стоять только обгоревшие стены, которые лизали маленькие язычки пламени. Стены не загорались лишь из-за того, что пространство между брёвнами каркаса было заполнено глиной, которую огонь огибал. Они видели, что все другие постройки, вплоть до самой маленькой хижины невольников, либо горели, либо уже тлели, горели даже амбары и сараи, от малых до больших.
