– Мы все знаем, как опасно безвластие, – начал он. – В сложившихся обстоятельствах я считаю, что кто-то из нас должен принять сию ношу. И, будучи правой рукой князя и посадником столицы, думаю, что тяжесть правления должна лечь на мои плечи.
За его спиной послышался ехидный смешок.
"Шлёнов, старая мразь," – зло подумал Тимофей.
Но, не поворачиваясь, мужчина продолжил:
– Мой род – один из самых древних в Радонии. Мы были знатными еще в Северных землях. Мои предки прибыли сюда вместе с Изяславом, ступив на Берег Надежды одновременно с ним…
– Твой род не старше моего, – ядовитым голосом перебил посадника Афанасий Иванович. – И если уж на то пошло, наши прадеды вместе ступили на радонскую землю. Да и родич Матвея Алексеевича, кстати, был там в тот день. Уж не стоит ли выбрать меня или его? Прав у нас не меньше. Верно, Матвей?
– Я считаю, что негоже подменять правящий род на престоле, – отозвался глава Законного наместа.
– Не хочу даже думать о таком, – мягко заметил Залуцкий, – но кому-то может показаться, что ты, Тимофей Игоревич, хочешь прибрать княжество к рукам. А это переворот! Такие решения – это всегда война и разруха. Никто из нас не желает подобного.
Посадник резко обернулся.
– Да о чём ты говоришь?! – вспылил он. – Считаешь, что лучше безвластие? Как тело не живёт без головы, так и государство не может существовать без правителя!
– Почему же? – вставил шпильку Шлёнов. – Трогунов как-то ведь существует без головы и ничего. Жив-здоров. Даже румян!
– Если уж ты спросил… – по-прежнему спокойно продолжил Залуцкий. – Я считаю, что в отсутствие наследника все решения должны принимать члены Думы. Вместе. Так мы будем уверены, что род Изяславовичей сохранит престол за собой, а Радонское княжество без потрясений получит нового владыку.
Он повернулся к Стегловитому.
– Что думаешь, Матвей Алексеевич?
Глава Законного наместа задумался.
– Подобный случай уже был… Князь Иван Высокий умер, когда его единственный сын, Владимир, впоследствии прозванный Благостным, находился в паломничестве в святом Зелатаре. Тогда совет принял власть на себя и, по возвращении наследника, возложил Речной венец на его голову.
– Ну вот вам и ответ, – подытожил Залуцкий, разводя руками. – Так и поступим.
– Нет! – прогремел Тимофей. – Раз мы совет – давайте голосовать!
– Полно, Тимофей Игоревич…
– Нет! – упрямо повторил посадник. – Поднимайте руки, кто за моё предложение!
Горящими от злобы глазами он обвёл сидящих за столом мужчин.
Трогунов мгновенно поднял ладонь вверх. Вслед за ним в воздух взметнулась рука Остапа Туманского. Тяжело дыша, глава Радограда поднял и свою.
– Трое, Тимофей Игоревич. Не привык ещё, что князь умер и четвёртого голоса у тебя больше нет? – с язвительной усмешкой заметил Шлёнов, наблюдая за перекошенным лицом Первого наместника. – Что ж, мы трое за предложение Ивана Антоновича – до возвращения Олега все решения будем принимать совместно. А там, глядишь, и княгиня оправится. Верно?
Залуцкий со Стегловитым закивали.
– Коли постановление Думы не может быть принято голосованием, следует поступать так, как предписывает закон. Посему считаю заседание оконченным, – подвёл итог Шлёнов.
Встав, он окинул взглядом присутствующих.
– Иван Антонович, Матвей Алексеевич, предлагаю вернуться к нашим делам.
Все трое поднялись и направились к дверям.
– До скорой встречи, Тимофей Игоревич, – с лёгким кивком произнёс Залуцкий.
