Тимофей не обратил внимания на его слова. Его взгляд был прикован к Шлёнову. Боярин, услышав о смерти государя, даже не повёл бровью.
– Ты, уважаемый Афанасий Иванович, гляжу, не удивлён, – прищурившись, бросил посадник.
Тот поджал губы. По очереди посмотрев на Стегловитого и Залуцкого, он ответил высоким, надменным голосом:
– Нет, не удивлён. Дума не заседала с рюена, а тут – такой спешный сбор… Мы все, – глава Дозволительного наместа обвёл рукой сидящих за столом, – знали о длительной болезни князя. Только дурак мог не понять, в чём дело.
Он задержал взгляд на Трогунове. Тот стыдливо опустил глаза в стол.
– Причина созыва Думы ясна, – вступил в разговор Матвей Стегловитый. – Князь, прими его Владыка, умер. Этого все ожидали, и с этим ничего не поделать. Вопрос в том, что делать дальше.
Голос его был низким, глубоким, заполняющим собой всё помещение.
– Что делать? – развёл руками Борис Трогунов. – Ильд, конечно же, проводить!
Все сидящие за столом недоумённо посмотрели на голову Зодчего посада. Шлёнов презрительно усмехнулся. Борис был непроходимо глуп, все собравшиеся знали об этом.
– Матвей Алексеевич имеет в виду, – спокойно, мягким голосом пояснил молчавший до этого Залуцкий, – что нам, Радоградской Думе, следует понять, кого с сегодняшнего дня считать князем.
Он на мгновение замолчал, а затем продолжил:
– Но тут, кажется, ответ столь же очевиден, как и причина нашего сбора. Князь Юрий, хвала Владыке, не был обделён наследниками. Старший из них и должен занять место отца. Верно, Матвей Алексеевич?
– Да, Иван Антонович, – кивнул Стегловитый. – В соответствии с законами княжества, Олег Изяславович должен занять Речной престол. Следует незамедлительно вызвать его в Радоград для венчания на княжение.
Туманский с Трогуновым одновременно посмотрели на посадника.
Тимофей Игоревич внимательно выслушал бояр, погладил широкой ладонью бороду и с сомнением произнёс:
– Всё так. Вот только есть одна неувязка…
– Что за неувязка?
– Олег уже был вызван из похода.
– Как вызван? Кем? – резко спросил Стегловитый.
– И где он сейчас? – добавил Залуцкий.
Тимофей Игоревич мягко улыбнулся, подняв ладонь вверх, призывая к молчанию.
– Мной был вызван. Ныне он в Ханатаре.
Шлёнов усмехнулся, откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
– В столице Степи? Но зачем? По чьему повелению?
– По воле князя, – отрезал посадник.
– И как же государь, который не приходил в себя последние два месяца, умудрился что-то повелеть? – подавшись вперёд, с ядовитой усмешкой осведомился Шлёнов. – Уж не во сне ли он к тебе пришёл?
Тимофей Игоревич покачал головой.
– Нет, конечно. Не во сне. Я вообще, знаешь ли, сны редко вижу. Некоторое время назад у Юрия было… Как бы это выразиться… – посадник поднял глаза вверх, подыскивая подходящее слово. – Просветление. Он вызвал меня и сообщил, что чувствует свой близкий конец. Ради сохранения мира в державе попросил отправить Олега к хану за ярлыком, чтобы, вернувшись, он смог править и по нашему, и по ханатскому законам.
Тимофей выдержал паузу и посмотрел на Стегловитого.
– Всё ведь так, уважаемый Матвей Алексеевич? Я верно говорю, что для правления требуется дозволение хана?
Все взгляды обратились к голове Законного наместа.
– Так-то оно так. Дозволение требуется. Но было бы лучше, если бы сначала он венчался, а уж потом отбыл в Ханатар. Тогда у нас был бы князь. А сейчас Речной престол пуст.
