Однако некоторые посетители этого модного заведения, те, кто помоложе, поддавшись грохочущему ритму, не выдерживали искушения. По двое, трое выходили на небольшое свободное пространство перед сценой и с упоением отдавались конвульсиям.
Было что-то первобытное, глубинное, почти по-шамански таинственное в таком действе. Но никому сейчас до этого не было никакого дела. Все танцующие с удовольствием, через повторяющиеся простые движения, заколдованные ритмом, сбрасывали с себя перед еще одним выходным днем накопившуюся усталость, обиды и расчеты, мучившие их всю прошедшую неделю. Чтобы, проснувшись завтра, в воскресенье, улыбнуться: «Ну и оторвались же вчера!»
Валя схватила Сашу за руку:
– Пойдем танцевать!
– Да стопа болит. Ногу подвернул, когда по лестнице бежал, – растерянно ответил тот.
Это было правдой. Квартира Анатолия Ивановича на втором этаже. Так что вызывать лифт было бессмысленно, не только когда надо спускаться, но и на подъем. Вот Александр и бегал с удовольствием по лестнице, перепрыгивая через две, а то и три ступени. Но сегодня почти у выхода неловко подвернул ногу. Морщась от боли, хромая, кое-как добрел до вызванного такси. На нем и поехал в этот ночной клуб. Так что сейчас танцевать никак «не с руки», вернее, «не с ноги»
– Я сегодня, подобно хромой утке, буду только смотреть, как другие веселятся, – погладил он руку Вали. – Пит! Тряхните стариной с Валькой, – просяще посмотрел Саша на Петьку.
– А чего! Давай… – Петр подхватил Валентину, и, зачарованные механическим ритмом, на который виртуозно навивалась мелодия, извлекаемая длинноволосым гитаристом, они ринулись в толпу танцующих. Санька и Володя смотрели им вслед, непроизвольно в такт покачивая головами. Но потом устало посмотрели друг на друга. Песня, заполнившая зал, была явно для танца. И потому они быстро перестали ее слышать. Так просто – музыкальный фон ни о чем.
Вдруг, словно охваченный порывом, Володька взглянул как-то жалко и печально на Сашу:
– Счастливый ты, Санек. У тебя еще есть какие-то мысли. Ты еще говоришь о каком-то смысле жизни. Что-то ищешь в ней. А я уже как растение. Ничего не хочу. Только бы ударить по мозгам, чтобы они остановились. Наркотой или пьянкой – не важно. Мне страшно жить! Страшно умереть! Страшно взрослеть! Я, как маленький ребенок, в отчаянии готов спрятаться под стол или в шкаф, чтобы никто меня не видел и не слышал. А выглядываю оттуда, только когда ширнусь или колеса проглочу. Так вот и живу – от дозы к дозе. А для чего живу? Не знаю. Растревожил ты меня… – и пьяные, но горькие слезы потекли по щекам Володи.
Саша удивленно посмотрел на него. Помолчал, будто пытаясь что-то понять, но ответил:
– Уже то, что так переживаешь, говорит, что не все потеряно и у тебя. Редко кто может похвастать, что нашел ответ на этот вечный вопрос. И я не из их числа. Всего лишь повторяю чужие мысли. А мы живем не задумываясь. Живем… Просто потому, что так надо. А для чего?.. Мозги в этом месте отключаются. Срабатывает защита безопасности. Иначе кто же останется здесь, в этом мире?
Володя ничего не ответил. Только задумчиво смотрел на танцующих и в такт качал головой.
Песня, сопровождающая танец, скоро закончилась. Все дружно захлопали в ладоши, показывая так свое одобрение.
Через несколько секунд Валя с Питом, запыхавшиеся, покрасневшие и довольные, стояли рядом со своим столом. Тут вновь ударила музыка. На этот раз дородный барабанщик истово бил по тарелкам, показывая, что у них все вживую. На сцену выбегает зрелая девица, изображающая девочку-подростка с красным пионерским галстуком на шее. Но сильно укороченная юбочка, едва прикрытая белым фартучком, сразу дает понять, что эта «школьница-пионерка» из целомудренной советской школы, явно «порочное дитя». И жажда секса, желательно с грязнотцой, уже овладела ею.
