К вечеру дед занемог. Драло в горле.
Казалось, что какой – то дурачёк, зверёк бурундучёк, или белка, а может и суслик, и, и щекотал своим пушистым хвостиком – ноздри. То левую, то правую, а то и сразу две.
Было и такое, в их четвёрке храбрых, писали там этюды и дневники. На Байкале, щекотал, правда, не ему, их товарищу и однокурснику – умора. Но не радостно, хотя это и был красавец бурундук.
А сейчас тошно и зябко.
И он вспомнил, как в студенческие годы у него вытащили незаметно, конечно, из кармана кошелёк. Пустой. Вот это было! И то не так смешно и грустно. Муторно. Мысли такие же.
Бабке своей он не стал говорить ничего. Она всегда знала – это точно поветрие… свинячего или курино – поросячьего, а может петушино – курино индюшиного гриппа. А то и сальманелла – бутулизм, с летальным, ойй, неет, опечатка, совсем не летательным, походом, в мир иной, не всегда в райские кущи. А то, и температура, не сорок градусов и не сорокоградусная,– московская, да ещё столичная… – это, говорит не для тебя такая панацея, хоть и, говорят она от всего…– вытягивает хворь, правда иногда и ноги, … протягивают.
А если нет температуры, так это ничего. Она ещё поднимется, не то, что у тебя. И, и тогда дед, ты точно прибудешь в мир, в какой?
… Так она всегда подбадривала, его, заболевшего или каркала, к добру. Пробовала ладонью лоб и доказывала, что это точно сальманелла. И совсем не важно, что не стыковались симптомы, она не обращала на этот пустяк, никакого внимания. Ставила свой диагноз, и если надо, то и горячку нашла бы, предродовую, или даже родовую у своего деда.
Но дед всё-таки помнил, что он мужик, а не бабка. Возраст, правда, совсем не для улучшения русской демографии.
Всего – навсего семьдесят два годика, восемь месяцев, и дай Бог памяти…э, э…мм… м-да. Точно сосчитал. И двадцать один день. Помню число, знаменитое – двадцать первое – стоила международная валюта – бутылка белой. Тоочно. Да, стоила двадцать один рублик и двадцать копеек…
Так какая тут родовая или предродовая горячка?!
Нет, братцы, нет, это только не для моей бабки. Ты ей только скажи где болит или колет, но гнётся и не ломится, к молодой тянется, вот оно и УЗИ!!! Накось, дед, выкуси, и не проси. Для сугреву. И диагноз готов у неё с рецептом, в тумбочке. Настойка, ждёт своего не один годик, своего изготовления. Бабка копит, но не пробует. А зачем? Запас шею не давит. Но делает и прячет в погреб. Потом забывает, как собака на сене. Ни себе не людям. Вот она стойкая настойка…
Пилюли и микстуры, она копила всю жизнь, и, говорит, помогает. Даже прошлого столетия, тогда не продавали простой мел, вместо пилюлей. Тогда это просто, – враг народа. И всё тут. А сейчас, это называют бизнес, а не вредительство, и не измывание над народом, истребление нации…
И вот бабка достала свою швыдку допомогу, хотя и могла перепутать, со швыдкой Настей – есть такой диагноз, сказала Настя, как удасття, Это, когда Настя не успевает добежать до туалета. За сарай. А грех вот он. Поэтому дед и промолчал, про своё недомогание. Хотя и не похоже на то, что медики иногда, и признают, но называют подругому. Опечатка в головке…
