*
По горному селению без намека на дорогу, там видимо гоняли на двухколёсной арбе, с колёсами выше моего роста, и железными шинами. Как у нас в Крыму древние ископаемые, жители, на Мангуп – Кале.
… Аул. Архитектура почти наш Гурзуф. Крыша одного соседа – дворик другого и так далее, потом пошли домики отдельно, и, камни, каменюки, скалы, и норы в скалах. Да, ещё и грецкие орехи, побоольше ростом, больше тех несчастных, …какого то, там баобаб, без баб.
Приехали.
Стали.
Он почти свалился с моего мотороллера – прям таки близнеца, брата, трёхгорбого верблюда. И, и сразу нас окружила целая толпа родных, которые по его виду и сочными народными фольклорными тирадами, после его размахивания руками, понял, что я спаситель.
Меня почти на руках усадили туда, где, потом я узнал, по большим праздникам, очень большим и не часто, восседал, на таком троне только старейшина их рода, которому совсем скоро стукнет единичка с двумя нулями.
Оох…
Спасённого начали быстро раздевать, правда, только по пояс, и тогда я понял, что разные отметины на его спине они криками, воплями определяли чудо спасения. Картечь, для волка, потом пуля, хорошо чиркнула, а не пробила правый бок и застряла в консервной, моей банке. Меня тоже недолго объясняя, раздели. Видимо его спина и то, что пониже сидело на моём рюкзаке, были отметины. Некоторые запутались в тряпках.
Потом, пулю, нашли в консервной банке, красота, ещё одна сгущёнка с изюмом свинцовым!
А, а, на моём шлеме была, с правой стороны, чуть повыше уха, тоже отметина явно не бекасиной дроби. Хорошо, что шлем мой самодельный был такой вязкий, папье – маше. И лак много, много слоёв. Делал, мастерил целых полгода. Спас. Молодец. А все смеялись, одоробло, а не красота. Потом, позже ученица написала песню, ставшую гимном художественной школы, где я преподавал, там, про этот след от пули на моём шлеме, мазок, явно не мастихином по холсту художника, она, Наташка Захарова написала… и, над шлемом учителя слёзы ронять, как Гамлет над черепом Ёрика*…
А дальше, а дальше, всё запуталось в голове. Много тостов, много вина.
И.
– И, и, как, удивительно, странно, много красивых стройных девочек, девушек, девиц, которые любовались таким сказочно смелым и красивым героем, каждая так мило улыбалась и, конечно готова была со мной, почти геркулесом, воином, защитником их семьи, подарить их роду такого же смелого спасатея – М. Ч. С.
Долго потом убеждали, что это так положено, по их традициям, и этого героя, сына героя, назовут моим именем. Тебе построим дом, и будешь совсем нашим, до конца дней твоих в почестях и милости всего нашего рода. А если тебя дома ждут, ну чтож, это твоя воля. Но запомни, ты сделал такое великое дело, закрыл этот вопрос – мести.
По нашим правилам это был последний день, теперь мы не боимся, нет страха – потерять нашего человека.
Дни пролетели как один час, но я уехал своим ходом. Голова была светлая ясная. И было очень жаль, за ту часть нашей встречи, когда я им объяснял, что это дурно – закон кровная месть, и вообще это большая ошибка. Глобальная, а не закон гор – мстить. Простить один раз, и. Прервётся годами десятилетиями эта цепь, – месть, убийства не винных. И, Бог никогда, никому не прощает грех, страшный грех, самый страшный – убийство, Человека. Случайное и то имеет свои сроки, степень, тяжесть и, ожидание такого ужасного, но Божественного наказания.
