– Отбой. Не ищите, в архиве оставил.
– Давайте я сбегаю, – вскочила с места Марина.
– Не горит, завтра утром сам загляну, – остановил её Грибов и, вспомнив вчерашний разговор, весело ей подмигнул. – К вашей Ларисе.
– Познакомились? – встрепенулся Синичкин.
– Познакомились. Нормальная женщина, по крайней мере, у меня с ней никаких проблем не возникло.
– Хм, – недоверчиво хмыкнул Леонид.
– Кстати, а где Маргарита Николаевна?
– На больничном, – лаконично ответила Вановна, не отрываясь от работы.
– Ясно, – кинул Грибов и взялся за чертежи. Прикидывая, как машина будет смотреться в готовом виде, он машинально пробормотал себе под нос: – Серьёзная штучка.
– Она по жизни такая, с ней лучше не связываться, – подтвердил Синичкин.
– Кто? – с трудом оторвался от бумаг Дмитрий.
– Как кто? Логова.
– Причём здесь она, я про машину.
– А… А я-то думал.
– Кто о чём, – покачал головой Грибов. – Давайте закругляться, скоро домой.
Вечером он вышел на улицу и увидел мелькнувшую впереди светлую вязаную шапочку Ларисы. Она подбежала к подошедшему к ней навстречу высокому молодому человеку, поцеловала его и взяла под руку.
«Симпатичная пара», – отметил про себя Грибов и сразу вспомнил про дочь.
– Уже скоро шесть, а их до сих пор нет, – забеспокоился он. – И не звонят. Не могут на пару часов пораньше выехать, опять на ночь глядя явятся. Сколько можно говорить!
Моментально выбросив из головы все посторонние мысли, он заторопился к жене. Она уже ждала его внизу у входа.
– И где? – вопросительно взглянул он на Тамару.
– Дома.
– Очень хорошо, – облегчённо вздохнул он.
Дети, так Грибовы называли всех своих; и дочь и зятя и внуков, к их приходу успели перевернуть квартиру вверх дном. В прихожей возвышался ворох одежды. Дочь хлопотала на кухне; старшая внучка, высунув от усердия язык, старательно вырезала топ-моделей из нового журнала мод, а малой взобрался на преддиванный столик и, издавая громкое: «Ды-ды-ды», крутил в руках пульт от телевизора, по всей видимости, изображая автомобиль. Увидев бабу с дедом, он «дыдыкнул» ещё пару раз и сообщил: – Я в гости пиехал.
– На недельку, – уточнила Наталья, выходя им навстречу.
На другое утро, открыв дверь в отдел, Грибов остолбенел: женщины сидели на своих местах; вдобавок раздалось шумное пыхтенье, и мимо него протопал полусонный Синичкин. Лёня рухнул на стул и с облегчением перевёл дух.
– С ума сойти, – удивленно уставился на него Грибов. – Ты часом не приболел?
– Отнюдь, просто выслушав вчера ваше зажигательное выступление, проникся важностью предстоящих перемен и пытаюсь сосредоточиться. Настраиваюсь, так сказать, на выполнение производственных заданий на основе медитации. Жаль, подходящей музыки нет.
Этот ответ поверг Дмитрия Михайловича в ещё большее изумление, но тут дверь распахнулась, и появился Китяев.
– Все на месте? – бодрым голосом спросил он и внимательно оглядел присутствующих. – Синичкин, как дела?
– Отлично! – не моргнув глазом, отрапортовал Леонид. – Вплотную занят творческим процессом.
– Молодец! – И главный стремительно вышел.
– Фи, – скорчила ему вслед презрительную гримасу Марина, – проверять явился.
– Начинают гайки закручивать, – саркастически подхватил Синичкин. – Словно маленькие, ей богу. Каждый раз одно и то же.
– А я-то подумал, у вас совесть проснулась, – покачал головой Грибов. – Ладно, комедианты, я в архив, за ежедневником. Сидите, изображайте бурную деятельность.
