Ви выслушала меня. Затем замолчала и отвела глаза в сторону. Я снова хотел накинуть капюшон, но она меня остановила:
– Эй, Каллин, не надо! Я не боюсь твоего лица.
Я послушался ребёнка.
– Может для кого-то ты и был когда-то уродлив, но я не считаю тебя страшным или ещё каким-то. Ты хороший и мудрый человек. А твоя внешность – это самое последнее, что меня интересует.
Она сняла свой капюшон и распустила волосы:
– Я вот не люблю свои волосы. В детстве они постоянно за что-то цеплялись, и мальчишки-задиры постоянно дёргали меня за них, а девочки смотрели с завистью. К тому же, они не такие, как у мамы… Вот я прячу их под капюшон, потому что мне так спокойно.
Мне было приятно, что приёмная дочь Элсы доверилась мне. Значит, что-то в её душе отозвалось ко мне.
– Спасибо тебе, дитя. Но твои прекрасные волосы не сравнятся с моим лицом… И всё равно спасибо.
Я вышел.
Пусть я и старался сдерживать свои чувства, но это короткое воспоминание и реакция девочки прошибли меня, и предательская слеза скатилась по моей щеке. Однако я всё равно накинул капюшон, ибо не хотел, чтобы остальные начали меня жалеть или задавать вопросы. Железный Каллин… что ж, не всегда я такой.
Лорин
Вильмас помогал мне на кухне. Делали мы всё молча, говорить было не о чем. Близился вечер, и мы готовили ужин.
Добрые жители подарили нам ящик галет и копчёного мяса. Глаш раздобыла где-то цитрусовых и пресной воды. Мы решили нарезать мяса и солёной рыбы, а из овощей, которые у нас остались сделать рагу и разбавить его соком лимона. Фрукты, которые были с нами с самого начала, я сварил. Ещё были яблоки, апельсины и немного ягод, которые принёс откуда-то Эментау. Пока я занимался рагу, Вильмас делал нарезку.
Я понимал брата без слов. Знал, о чём он молчит: он переживал за Ви и волновался за Зуи. Если раньше он относился к мальчишке не очень хорошо, считал его безалаберным балбесом, безответственным мальчуганом, у которого кроме моря в голове ничего нет, то сейчас отношение Вильмаса к Зуи изменилось. И он очень надеялся, что Зуи в скором времени очнётся.
Что до меня, то я переживал за всех. И за тех, кто на корабле, и за Гаюна, и за остальных членов Союза. Даже почему-то за мальчишку по ту сторону баррикады, за юного Юма, я переживал. Ведь все понимали, что он здесь не виноват. Ну, если только наполовину…
От рагу стало пахнуть кислинкой. Я добавил туда немного красных и жёлтых специй. После этого к нам заглянула Глаш.
– Ой, ребятушки, очень вкусно пахнет!
Глаш старалась сохранять позитивный настрой. Это было в её стиле. Хотя мы и понимали, что она переживает не меньше нашего. Иначе бы она не сидела столько в своём кабинете и не перебирала все возможные свитки и книги.
– Спасибо, дорогая! Скоро будем ужинать.
– Ой, я голодная очень! Только что проведала наше зверьё. Они чувствуют наше настроение. Боюсь, как бы они не заболели…
– После ужина собирался позвать Ви проведать их.
– Вильмас, дорогой, она не пойдёт. Сейчас единственное, что сидит у неё в голове – это Зуи!
Глубокий вдох Вильмаса передёрнул меня.
– Да, Глаш, ты права. Но я хочу хотя бы попытаться.
– Это сделать ты можешь! Не спорю.
Глаш взяла оставшееся яблоко и смачно откусила.
– Нам хватит еды?
– Галет, мяса и рыбы достаточно. Фрукты почти все ушли в котёл. Так что, думаю, не пропадём.
К нам спустилась Ротти.
– Друзья, ужинать будем здесь или на воздухе?
Но диалог прервал отрывистый крик, который донёся из каюты Ви.
