Сказка о ночном музыканте - страница 82



Закрыв глаза, народ стал засыпать.

На лицах их читалась безмятежность,

Спокойствие и Божья благодать.


Их мало что на свете волновало.

Теперь вокруг царил покой и сон.

Свои и чужестранцы мирно спали.

На землю повалился даже слон.


В то время Огонёк стал опускаться

На палубу большого корабля.

Теперь друзьям не стоило бояться,

Сокрыв за мягким облаком себя.


Король красивый, сильный и могучий

У борта преспокойно почивал.

Конечно же, прибывших он не видел,

Но музыку чудесную слыхал.


Вокруг него охранники лежали.

У каждого рука была с мечом,

Однако, это было неопасно.

Ослепшего будили за плечо.


А тот ещё в действительность не веря,

Представив всё, как продолженье сна,

Очнувшись, почему-то улыбался,

Мечтая в грёзах, что пришла она…


Скрипач в то время произнёс чуть слышно:

«Я здесь, чтоб Ваше горе победить.

Вы сможете вновь мир чудесный видеть.

Молчите, чтоб народ не разбудить!


Сейчас Вы чуть воды моей попьёте.

Другою, позже оживим глаза,

Чтоб Вы предстали вновь в великолепье!

На том мы не закончим чудеса!


Правитель даст своё благословенье,

Ведь – это Ваши главные мечты.

Однако нужно выполнить условье:

«Людей вернуть, не разыграв войны!»


Присутствовать там временно опасно.

Когда пора наступит, я дам знак.

Брат принесёт для Вас три пышных розы,

Завернутые в ткань, и только так!


Иначе это будет не посланник,

Отправленный с желанной вестью мной.

Кто я такой? Для Вас лишь только странник!

И это верно, как что Вы – король!»


В незрячем пробудилось недоверье.

Пришедший мог ведь яд в питьё налить,

Но всё же, почему-то согласился,

В надежде своё зренье возвратить.


Давид подал воды испить из кружки.

Глоток, другой и вот – два короля!

Второй был Огоньком крылами схвачен.

И тут же им посажен на себя.


Скрипач смочил платок живой водою,

Отдал тому, кого хотел спасти,

Сказав при этом: «Этою тряпицей

Глаза протрите тщательно свои.


Не мешкайте с поставленным условьем.

Прозрев, поймёте – это не обман!

Возможно уже к вечеру, сегодня,

Правитель благосклонней станет к Вам!»


Нельзя было задерживаться боле.

Давид вскочил мгновенно на коня,

И тут же выше облака поднялся,

Не дав увидеть с двойником себя!


А тот сидел сначала очень тихо.

Потом спросил: «Зачем тереть глаза?

Куда меня забрав, теперь везёте?

Я чувствую, что всюду небеса…»


В ответ услышал: «Шествуем к невесте,

Туда, где шанс есть вновь здоровым стать.

А если с государем сговоритесь,

Глядишь, Вас будут зятем величать!


Я не могу сказать чего-то боле.

Пока лишь об одном хочу просить:

«В словах своих быть очень осторожным.

На свет обид своих не выносить!»


Для Огонька здесь всё казалось близким.

Давид едва закончил свою речь,

Как конь уже на землю опустился

И так, чтобы вниманье не привлечь.


А юноша, уверенный, что слуги

Ушли с тех мест и больше не следят,

Спуская чужестранца с воронова,

Лишь на него нацеливал свой взгляд.


Он с Огоньком спокойно распрощался,

Гулять его на волю отпустил,

Ведь брать не смел, парящего с собою.

Случись что с ним – себя бы не простил!


Скрипач провёл «величество» до места,

Где сам оставлен до «прогулки» был.

И тут из-за кустов явилась стража.

Никто о нём, бесспорно, не забыл.


Глаза у скрипача вновь завязали.

Пришельца не стеснили – он ведь слеп!

И вот их повели в тоннель обоих,

Похожему по внешности на склеп.


Там было очень тихо, жутковато,

И тяжко… не хватало чем дышать.

Однако королю, как и Давиду,

Сейчас не приходилось выбирать.


Скопированный дивною водою

Никак не мог понять, как быстро он