Умный был старше всех – ему исполнилось несколько тысяч лет, и он вобрал в себя всю вековую мудрость веков. Толстый выглядел невозмутимым, молчаливым и сосредоточенным, деревянный же казался самым деятельным, воинственным и храбрым.
Никто не знал об их происхождении, да и самих драконов увидеть могли только избранные. Лишь на короткое время они превратились в драконов – может, на какую-нибудь тысячу лет. Возможно даже, что они были бесами, изгнанными из рая Господом за свои неправедные поступки.
– Ой, кто это у нас тут в тыкве?! – услышала девочка два голоса, мужской и женский. Над ней склонились всклокоченная голова мужчины, похожего на Бармалея, и белокурая красивая головка женщины, напоминающей Белоснежку из сказки.
На голове у Белоснежки красовалась корона, усыпанная бриллиантами, а кольцо на пальце сверкало, притягивая взгляд и завораживая девочку своим ярким небесно-голубым светом.
– Фу, она некрасивая, – сказала Белоснежка, красивым тонким пальчиком отодвинув вьющиеся светлые волосы с лица девочки, и заглянув ей в глаза. Девочка смотрела на нее прозрачно-синими огромными, как блюдца, глазами, и хлопала ресницами. По всей видимости, Белоснежке не понравилась малышка, потому что вслед за этим она сказала мужчине:
– Давай отдадим ее в детский приют.
Мужчина обернулся и удивленно посмотрел на Белоснежку.
Его действительно звали Бармалеем, и он был мужем Белоснежки. Бармалей выглядел представительным, пузатым и упитанным. Во всем его облике чувствовалась уверенность в собственной королевской власти и восхищение своей царственной особой. В Гренландии под страхом смертной казни запрещалось упоминать о том, что Бармалей толстый, в народе он слыл образцом идеального мужчины. То, что он толстый, доподлинно знала только его жена, но и она старалась об этом не думать, а уж тем более никому не говорить.
В отношении Бармалея разрешалось использовать эпитеты «Светлейший», «Лучезарный», «Превосходный», «Величественный», а обращаться к нему следовало «Ваше королевское величество».
За правильным обращением и цензурой строго следили, давая каждому, кто осмеливался усомниться в лучезарности Бармалея, огромные штрафы. Слуги Бармалея хорошо знали свою службу, а в народе маскировались, прикидываясь своими, и никто их не мог распознать.
Монументальная фигура, густая борода и расшитый золотом камзол Бармалея с черными вставками придавали его облику нечто зловещее.
Девочка от страха свернулась бы в клубочек, но она и так сидела в тыкве, обнимая свои коленки. Сейчас она со страхом ждала, что же толстый господин ответит Белоснежке.
– Ты в своем уме?! У нас что, в королевстве, детские приюты есть? – наконец ответил Бармалей. – У нас же растут две дочки, пусть эта тоже немножко подрастет, и мы без всяких дополнительных вложений получим бесплатную прислугу.
– Ну, не поселим же мы ее во дворце, с нашими девочками, – задумчиво сказала Белоснежка. – Нельзя, чтобы наши чудесные девочки набрались плохих манер от неизвестно откуда взявшейся оборванки.
Калькулятор в голове у Бармалея быстро подбил дебет с кредитом, и он тут же принял подходящее решение:
– А чтобы было меньше расходов, давай поселим ее в хлеву, и пусть там живет со свиньями и коровами.
Королевская власть накладывала на Бармалея определенные обязательства и заставляла его постоянно находить устраивающее всех решение с наименьшими затратами. Кто еще, кроме верховного правителя, будет так ревностно следить за наполнением королевской казны и строгим соблюдением законов? На счету в королевстве была каждая копейка.
