– Как у тебя получается! Это очень красивое платье, – оценила птица.
Асалуг благодарно улыбнулась.
– Завтра я иду к монарху, – прошептала она. – Я готовилась к этому всю жизнь.
– И шьешь платье под стать в последнюю ночь? Не лучше ли выспаться?
Асалуг дернула нитку, затягивая узелок.
– И зачем же тебе к монарху? – птица прыгала по окну, шелестя оперением.
– Ради моей матушки и моего папеньки. Монарх отобрал у матушки возлюбленного, а у меня отца. Я должна отомстить ему, для этого матушка меня и растила.
– А сама ты чего хочешь?
Асалуг вновь уколола палец, несмотря на ясное зрение. Она созерцала выступившую каплю крови, совсем не чувствуя боли. Вся боль у нее вышла в возрасте десяти-одиннадцати лет, когда по наказу матери она училась договариваться с огнем.
Под задумчивым взглядом капля дрогнула, собралась в упругий шарик и поднялась над пальцем на несколько сантиметров. Асалуг сжала шар пальцами и растерла его, размазывая красную каплю на подушечках.
– Я бы хотела познавать дальше. Мне понравилось учиться.
К первым лучам солнца Асалуг надела свое платье, вышедшее будто не из-под руки пастушки, а руки настоящей мастерицы, повелительницы шелков и бархатов. Под одобрительный взгляд матери, Асалуг распустила свои длинные светлые волосы, приплела в них ленты и бусы.
– Что мне делать, матушка? – Асалуг оглянулась на мать, надеясь, что та хоть раз проявит теплоту и заботу.
Мать подошла к ней, положила руки на плечи. Глаза ее поблескивали, на щеках появился румянец, губы расплывались в улыбке.
– Заставь его страдать, дочь. За отнятую у меня любовь, за оставленный груз на моих плечах, – мать сунула в руки книгу в берестяном переплете.
– Как мне попасть к монарху? – Асалуг убрала свою книгу.
– Как? – улыбка исчезла с лица. – Ты не научилась ходить сквозь пространство? Бесполезная дрянь!
Оплеуха обожгла щеку, бусы мотнулись вслед за головой, больно хлестанув по носу.
– Я умею! – воскликнула Асалуг в отчаянии. – Я все умею, матушка. И я все сделаю. Ради тебя и моего отца.
– Не говори мне о своем отце, – прошипела мать, чем повергла девушку в изумление. – Уходи, дочь. Я сделала все, что должна была.
Асалуг не умела подчинять пространство. Даже если бы умела, она не знала, в каком направлении ей двигаться. Ушла в лес, дабы не мелькать перед взором расстроенной матушки, и опустилась на пенек, обхватив полыхающее лицо руками.
– Что тебя расстроило? – под ногой юркнуло что-то мягкое и пушистое.
– Куница, – улыбнулась Асалуг. – Мне нужно к монарху, но я не знаю, как мне его найти.
– Попроси землю, она приведет тебя.
– Ох, не сладила я с ней. Мать-земля не любит, когда ее тревожат.
– А ты обратись не прямо к ней, а к ее пасынку. Инкубу-домовому, – куница крутилась на месте, заворачиваясь в игривые петли.
– Инкуб-домовой, – повторила Асалуг одними губами. – Инкуб-домовой, дорогу открой мне к монарху!
Земля заворочалась, затряслась и пролегла извилистой тропой сквозь лес за холм и прочь за обозримый горизонт.
– Так мне вовек не дойти, – пробормотала Асалуг. – Быть может, все же попытать удачу и пройти сквозь время и пространство?
– Разве такое возможно? – удивилась куница. – Никогда не слышала, чтобы кто-то такое делал. Хотя и не слышала, чтобы кто-то с куницами разговаривал.
Асалуг побрела по развернувшейся тропе, углубившись в свою книгу. Она много писала в ней, царапая вороньим пером и своей кровью на ее страницах. За многие годы она оставила на листах множество заметок, которые теперь, как она надеялась, помогут ей найти решение.
