– Конечно, как вам комфортнее.
– В детстве ты долбо*бом был и школу прогуливал, а сейчас по заграницам катаешься, а объясниться не можешь в отеле по-человечески. Но потом я начинаю думать, что это всё снобизм, и мне становится стыдно.
– Почему вы стыдитесь собственных эмоций?
– Ну, думать о других плохо – неправильно, меня так в детстве учили.
– Вы же не можете запретить себе испытывать дискомфорт.
– То есть это как бы нормально?
– Что именно?
– Ну что я думаю… что я ощущаю себя умнее многих других людей.
– Вы что-то делаете с этим ощущением?
– Типа занимаюсь ли я дискриминацией по интеллектуальному признаку?
– Ну да. Обзываетесь? Унижаете окружающих? Может, дерётесь с человеком из-за того, что он не знает, как сказать по-английски «лосось»?
– Salmon…
– Я не сомневалась, что вы знаете, – Юлия усмехнулась.
– Не делаю ничего такого, конечно, но у меня есть внутреннее ощущение, что я как бы принижаю других у себя в голове.
– У вас есть свои собственные интеллектуальные стандарты, и пока они не сказываются негативно на окружающих, они вполне имеют право на существование у вас в голове.
– А, нет… Я кое-что делаю… – Айзель стыдливо опустила взгляд.
– Так.
– Когда я знакомлюсь с новым человеком и понимаю, что он мне нравится, и я хотела бы продолжить с ним общение, я покупаю связку своих любимых книг и заставляю их читать…
– А что в этом негативного?
– Ну я же навязываю им…
– Хорошую литературу? – Юлия подняла одну бровь.
– Может, она им не понравится.
– Зато вам будет о чём поговорить.
– Это эгоистично.
– Это ваши правила и личные границы. Внутри этих границ вам важно иметь возможность обсудить с человеком вашу любимую книгу.
– А что если я их обижаю таким образом?
– Они говорят вам, что вы их обижаете?
– Нет… Получается, я могу поступать так, как мне кажется правильным? И если человеку что-то не нравится, он об этом скажет, а если не скажет – это уже его проблема, выходит?
– Ну, похоже, что так. Зачем вы заранее думаете, какой будет реакция? И как вы отнесётесь, если вам скажут, что не надо так делать?
– Ну не надо и надо.
– Вас это не оскорбит?
– Нет, конечно.
– Тогда всё хорошо.
– Может и хорошо, но я не могу, например, нормально отношения строить с мужчинами.
– Расскажите подробнее.
– Дело в том, что, наверное, я придираюсь? Вот понравится, например, мне мужчина. Красивый, не бедствует, ухаживает, секс замечательный. Вас не смущает, что я про секс?
– Меня – нет. Интересно, что вы об этом спросили.
– Почему?
– Вас саму смущают разговоры о сексе?
– Наверное, это тоже что-то из воспитания?
– Мне нравится, как вы сами приходите к выводам, да, наверное.
– Так вот. Всё вроде хорошо, а потом я узнаю, что в его понимании Флобер – это какой-то десерт. А «Мастера и Маргариту» он не читал, потому что «там что-то слишком заумно». И всё. У меня больше на него «не стоит».
– Опять не понимаю, что вас расстраивает?
– Так я ж так со своим списком стандартов никогда мужика не найду!
– Айзель, – Юлия говорила доверительно и тихо, – это же здорово, что у вас есть стандарты. Вы бы хотели быть женщиной, которая бросается на первого встречного, лишь бы у неё «был мужик»?
– Наверное, нет. Но я вот иногда смотрю на знакомых. У одной лысый, у другой толстый, у третьей низкорослый, у четвёртой вообще имбецил какой-то, прости господи, – но они все счастливыми кажутся. А я нос ворочу от того, что кто-то там Бальзака не читал.
