Сказки гор и ручьёв - страница 16

Горда и надменна была прекрасная Пауна, очень горда и самолюбива! Недаром же природа наделила её такими большими тёмными глазами с чёрными, острым углом начинавшимися, прямыми бровями, да и носом орлиным. Правда, рот у неё был несколько велик, но с чрезвычайно красивым разрезом губ, промеж которых, каждый раз как смялась она или говорила, сверкал двойной ряд блестящих белых и ровных зубов. Над красивым белым лбом короною лежали чёрные толстые косы, и народ, любуясь горделивой осанкой статной красавицы с широкими плечами и ее твердою смолою походкой, со слегка откинутой назад головою, шутя, величал ее царевною.

Однако же не настолько была горда красавица Пауна, чтобы не повернуть головы, когда мимо неё проходил Таннас, или не слушала его речей, когда заговаривал он с нею в хоре. Со всем тем каждый раз как тот или другой из деревенских парней принимался поддразнивать ее Таннасом, на щеках ее вспыхивал сердитый румянец, и она спешила резким и колким ответом оборвать дерзкого.

Не без зависти посматривало на Таннаса большинство из деревенских парней и в особенности с тех пор, как стало известным, что помолвка его с красавицею Пауной дело совсем решённое. Но тут в стране вдруг разгорелась война, и пришлось Таннасу отправиться вместе с войском на Дунай. Никто при этом однако же не видел, чтобы Пауна плакала: гордая красавица умела при людях глотать слезы; – а всплакнула ли она или нет раз-другой украдкой – об этом спросить ее никто не посмел.

Пауна всегда умудрялась устроить так, чтобы быть одной из первых, получавших в селе те или другие вести с театра военных действий и, прислушиваясь к различным слухам и толкам о первых боевых стычках, сильная и гордая Пауна уже не раз бывала принуждена прислониться к каменному кресту, что стоял на краю деревни, так сильно стучало сердце в груди бедняжки и кружилась голова! По ночам ей зачастую не спалось, и нередко принуждена бывала она не гасить у себя огня, чтобы в темноте не мерещились перед глазами страшные видения, рисовавшие ей Таннаса раненым, истекающим кровью, или же совсем убитым.

Так, томясь бессонницей, сидела она однажды тёмною ночью, еще не раздетая, на краю своей кровати, не подозревая, что на дворе около дома кто-то бродит, часто заглядывая к ней в окошечко, как не подозревала, конечно, и того, что была в эту минуту необыкновенно красива в своей задумчивой позе с печально опущенными на колени руками и широко вытаращенными глазами, задумчиво смотревшими куда-то далеко-далеко. Но вот в окно что-то осторожно вдруг стукнуло, и молодая девушка, легко вскрикнув, быстро обернулась и начала вглядываться в темноту. Тут ей показалось, будто у окна она видит Таннаса, а через минуту услыхала, что ее действительно кто-то зовёт в полголоса:

– Пауна! Дорогая моя Пауна, выйди ты ко мне на улицу! Не бойся! Ведь это я – твой Таннас!

Рука Пауны уже была на ручке двери, и менее чем через секунду молодая девушка, стоя уже за дверью, почувствовала вокруг себя чьи-то объятия. Торопливо отстранив руку, обхватившую стройный ее стан, она спросила:

– Но ты ли это на самом деле? Уж не вздумал ли кто посмеяться надо мною?

– Смотри, Пауна, вот твое колечко, а вот и та монета, что при прощании повязала ты мне на шею. Выносить дольше разлуку с тобой стало мне невмоготу, и я решился, во что бы то ни стало удостовериться собственными глазами, остаешься ли ты мне верна!