Читать онлайн Елена Соколова - Сказки города Н. Часть вторая – Я тебя никому не отдам

Лида никогда не страдала паранойей, но в последние полчаса могла бы поклясться всем, включая свою бессмертную душу, что за ней упорно следят – прямо здесь, сейчас, в этом ничем не примечательном магазине на окраине, где не было, собственно, ничего интересного, кроме продуктов да припозднившихся покупателей. Основная часть горожан давно затарилась продуктами, настрогала закусок и салатов, понакрывала праздничные столы и расселась, принаряженная, в ожидании вечерних девятичасовых новостей. Лида же, поскольку жила одна и подруг особо не имела, все последние дни пропадала на работе, торопясь с отчетами и подготовкой к школьным каникулам. Научная часть музея уходила на выходные вместе со всей страной, но его выставочная часть начинала функционировать с удвоенной силой. Так что нужно было все проверить, почистить, запасники проветрить, разобрать и собрать из их содержимого пару-тройку экспозиций, пусть небольших по числу выставленных предметов, но все же привлекательных по содержанию и разнообразных по тематике.

За эти дни Лида устала, как вол в весеннюю пахоту; она перестала готовить дома, ограничиваясь перекусами на скорую руку «чем Бог пошлет». А он посылал исключительно полуфабрикаты, которые она покупала рядом с работой, чтобы не тратить время на походы в супермаркет у дома и на кулинарные изыски, коими, в нынешних условиях, были для нее даже такие простые блюда как бульон или пюре с котлетами. И поэтому сегодня, 31 декабря 2011 года, в половину третьего дня, она упрямо таскала за собой продуктовую тележку вдоль стеллажей с едой, пытаясь понять, чем же себя побаловать. Идея приготовить «что-нибудь», погнавшая ее в магазин, постепенно прятала голову и тихо уползала на задний план по мере того как руки Лиды автоматически накидывали в тележку все новые и новые порции консервов и привычных уже полуфабрикатов: банка оливок, зеленый салат, мидии в масле с травами, упаковка замороженных кордон-блю, баночка икры…

Она подумала и добавила в тележку еще кукурузу, соленые грибы и упаковку мясистых, снежно-белых шампиньонов, очень крупных, из тех, что обычно кладут в салаты сырыми и в этом их главная изюминка. Потом упаковку помидоров черри (ура, не надо резать, только помыть – прямо в этом пластиковом стакане, а потом его обернуть в салфетку и так на стол и поставить), и еще салфетки, и небольшой кругляш сыра «Бри». Дошла до рядов с вином и кондитеркой, выбрала себе тортик с меренгами и шампанское. Долгая командировка и проживание за счет пригласившей стороны изрядно сэкономили ей денег и даже понесенные недавно расходы не сильно ударили по кошельку. Она была готова побаловать себя еще чем-нибудь, но понимая, что нести все это до дома придется на своем горбу – не такси же вызывать! – решилась, наконец, сказать себе, что и так набрала лишку. Следовало взять еще каких-нибудь фруктов, и хватит. «Мандарины, – подумала Лида, – там были, в одном из ящиков, мелкие, тонкокожие. Пойду, возьму».

Спина и затылок уже просто горели. Кто-то сверлил ее разъяренным взглядом. Она не оборачивалась – еще не хватало! Взяла мандарины и пошла в сторону касс. Все четыре работали, и очередей к ним не было. Она начала выкладывать продукты на ленту, кто-то подошел и остановился у нее за спиной. Лида скосила взгляд – рядом стояла тетка, лет пятидесяти, в толстой искусственной шубе почти до пят, в платке, завязанном как у русских крестьянок на картинах. От тетки несло потом и каким-то маслом, то ли лампадным, то ли машинным. Лида постаралась дышать неглубоко. «Потерплю, – подумала она. – Еще минут пять – и выйду отсюда на все четыре стороны». Тут тетка повернулась к ней лицом, их взгляды встретились.

– Чё, седня одна? – прошипела незнакомка.

И тут Лида узнала ее. Эти маленькие глазки, эти толстые щеки. Это была та, с девочкой в тележке! Та самая, которая заявила, что у ее дочери абсолютно чистые сандалии, и она имеет полное право сидеть обутая в них, с ногами, внутри корзины для продуктов. Про что это она сейчас? Ах, да! Это же в тот день она познакомилась со Светой, они вместе стояли в очереди в кассу, кажется, даже вот в эту самую! Ярость накрыла ее.

– Я смотрю, и вы в одиночестве, – парировала она. – Что, девочка выросла, в тележку не вмещается? Или зимой на самокате – не комильфо? Поддувает?

Кассир рассмеялась, и тут Лида поняла, что не только касса, но и кассир – та же самая. Они улыбнулись друг другу и переглянулись понимающе. Девушка протянула ей чек и сдачу, Лида отошла в сторону и начала быстро-быстро перекладывать продукты. Настроение испортилось. К счастью, злобная тетка занялась обсчетом и оплатой целой горы еды в своей тележке, и ей стало не до препирательств.

«Слава Богу! – мелькнуло у Лиды. – Еще пара минут, и я исчезну, пока она тут будет ковыряться». Ей осталось только забрать мандарины – и все, она свободна.

Но не тут-то было. Незнакомка увидела, что Лида вот-вот уйдет, толкнула свою тележку вперед, та ударила в бок Лидиной – дама явно лезла на скандал. Кассир попыталась ее отвлечь каким-то вопросом, но внезапно Лида, уже собравшая все в пакеты, рванула за бок купленную сетку с мандаринами и вывернула ее на теткины продукты, лежавшие в металлическом лотке-приемнике кассы.

– Держи, вам с дочкой подарок с того света, от мертвой Светы! – рявкнула она и стремительно прошагала к выходу, там подхватила из своей тележки в руки две сумки, бедром отправила проволочное сооружение катиться в сторону скопления ему подобных – и была такова.

Вслед полетели крики и ругань, но сошедшиеся у нее за спиной стеклянные двери обрубили звук. Лида перебежала проспект, быстрым шагом дошла до дома и повернула за угол.

«Здравствуй, дедушка Мороз, – мрачно подумала она. – Что это я, в самом деле? Нервы сдали? Девочка-то тут причем? Что это со мной?»

«Ты просто устала, – сказала бы ей баба Люся. – Отдыхать надо чаще. И не винить себя во всем подряд. Особенно в смерти Светы. Ты не виновата. Ты не опоздала. Ты вообще ничего не знала. Просто так совпало. Не казни себя».

Но Лида и так все время говорила это себе. С самого первого дня своего возвращения из командировки. Не помогало или помогало ненадолго. Наверное, потому что история Светы не была доведена до конца. Похороны состоялись, но дела не были закончены – они были еще впереди. И конечно потому что сегодня был Новый Год. А Лида, как всегда, была одна. Баба Люся уехала в Москву к родственникам, единственная же приятельница Лиды, которая могла составить ей компанию за праздничным столом – ее бывшая одноклассница – переругалась с ней вдребезги после возвращения Лиды из командировки. Лида никак не могла взять в толк – какая муха ее укусила? Ну, уехала почти на год – и что? Ну да, не вязала, не шила, заказы не брала – ну и что? Она, Лида, и потеряла на этом, Тома-то здесь причем? И недовольство клиентов Томой – так разве она виновата, что мастер уехал за тридевять земель и не работает? Мастер мог вообще помереть за этот год. Найдут себе другого.

Мысль, что Тома бесится из-за Лиды, которая своим долгим отъездом лишила ее прибыльного и непыльного бизнеса, где Тома выдавала себя за нее, то бишь, за мастерицу и, передавая ей, Лиде, заказы за, грубо говоря, три копейки, потом продавала их за все три, а то и тридцать три рубля – эта мысль даже не приходила Лиде в голову. Когда Тома устроила истерику, Лида долго, молча, слушала, потом встала, написала на листочке бумажки «пошла на ххх», причем в написанном тексте были не крестики, а именно «точный адрес», положила перед Томой и ушла. Больше они не виделись. Тома попыталась звонить с извинениями, но Лида, повторив дословно то, было написано ею в тот раз на листке, оборвала общение полностью и насовсем.

Придя домой, Лида разложила продукты, и прежде чем начать собирать на стол, решила пробежаться по квартире с тряпкой. Вытирая пыль на столе, она задела «мышку», экран вспыхнул, и она вдруг сообразила, что надо бы поздравить народ – вот хоть коллегам из других городов написать. Они сегодня, разумеется, уже не то что читать, а даже и смотреть, скорее всего, не станут, ну и ладно, прочтут потом, все равно же приятно – кто-то вспомнил, поздравил. Она отнесла тряпку в ванную комнату и вернулась к компьютеру. «Сделаю сейчас, – подумала она, – потом забуду ведь. Остальное позже приберу, а не приберу – и прах с ним. Сделаю завтра, послезавтра – какая, к черту, разница? Я сама себе контролер; вот и буду, как в том анекдоте: «ешь свою пятую, кто тебе считает?»

Лида открыла почту. Набросала текст, прикрепила какую-то картинку тут же вытащенную из интернета, накидала в нужное поле адресов и нажала «Отправить». Открыла папку с Входящими – и наткнулась на письмо от той самой родственницы Светланы, что так неожиданно, как когда-то и сама Светлана, ворвалась недавно в Лидину жизнь, нарушив ее ровное течение и заставив Лиду принять на себя обязанности, которых та не хотела для себя и никогда не пожелала бы другим. Родственница поздравляла, и напоминала, что 30 января, через месяц, она вступает в права наследования, и возможно даже приедет, но если нет, то Лида знает, что делать, они не раз уже это обсуждали; и что она, Таисия Венедиктовна, в очередной раз предлагает Лиде присмотреться к дому Светы и если он ей все-таки не подходит, то как-то активизироваться и помочь продать его. Потому что как бы она, Таисия, ни хотела, она все равно не сможет приехать в Н. и заняться его продажей; ведь дать объявление – это одна десятая дела, дом надо показывать, к нему надо возить возможных покупателей, его надо будет прибрать после зимы, отмыть, проветрить. Она, Таисия, никак не может заниматься этим, в то время как ей, Лиде, это было бы не в пример удобнее. Она людей знает, у нее куча знакомых в Н., она, так сказать, в гуще событий; и самое главное, она все время там, она совсем рядом и может в любое время дать справку или съездить показать дом. Чего же лучше?

Между строк так и читалось – купи домик, а потом, глядишь, сложится – так и продашь его, еще дороже. Тебе же выгодно! Ну, купи, ну что тебе стоит?

Лида разозлилась. «Не буду отвечать, – мелькнуло у нее. – Обойдется!»

Но ей тут же стало стыдно. Ладно, займусь. После Нового года. После праздников, поближе к марту. Сейчас там все равно или снег, или грязь непролазная.

В дверь позвонили. Лида чертыхнулась и пошла открывать. На пороге стояла Ираида Львовна, в тяжелом атласном халате, длинном, с опушкой по рукавам и воротнику – и где только выкопала такой? Ноги вдеты в нарядные туфельки на каблуке, их золоченые носы выглядывали из-под краев халата. Седые волосы, обычно прибранные в простой пучок, в этот раз были уложены в прическу, скрепленную непомерным количеством лака; пах он одуряюще и капельки его висели между волосинами, как микроскопические елочные шарики. А он, похоже, был еще и с блестками, потому что в свете лестничных ламп накаливания, волосы престарелой модницы чуть ли не огнями переливались. Лида подавила смешок. Ираида Львовна обиженно поджала губы, намазюканные темно-алой помадой. А вот это выглядело уже не смешно; если прическа и шлафрок еще внушали некую симпатию, то лицом вполне можно было бы детей пугать. Ираида очень сдала за эти полгода – походка стала тяжелой, морщины глубже, голос глуше. Лицо приобрело черты резкие, потемнело, кожа обвисла складками. Она вдруг начала краситься – не к месту и не ко времени, а в праздники и вовсе давала себе волю, нанося вечерний макияж с яркими помадами, чернением бровей и рисованием «смоки айз»